Дочь Сталина - Розмари Салливан (2015)

Билет был заказан для Светланы через американское посольство. Она должна была улететь через день после Ольги рейсом швейцарской авиакомпании с пересадкой в Цюрихе. Три последних дня в Москве Светлана и Ольга провели в компании «мальчиков Аллилуевых». Иностранные журналисты уже названивали в гостиницу «Советская». Позвонил даже отец Ольги, Уэс. Светлана подумала: «Лучше поздно, чем никогда», хотя она задавала себе вопрос, звонил ли он потому, что беспокоился о благополучии Ольги или о своем имидже в прессе. Уэс сообщил «Вашингтон пост», что целый год пытался добиться возвращения Ольги. Он советовал Светлане и Ольге быть «осмотрительными», когда они что-то говорят. Ситуация была деликатной. Светлана ответила, что Ольга пока еще ничего не говорит. Ее отец сказал журналистам, что очень рад, что с дочерью «ничего не случилось».

Дяди Ольги и ее мать проводили девочку в «Шереметьево». Она почувствовала себя странно, поцеловав мать на прощание. Ольга все еще не могла поверить, что уезжает. Она видела сны об этом почти каждую ночь и боялась, что проснется и окажется в реальности. «Я представляла себя человеком, который мечтает выйти из тюрьмы, хотя я и не назвала бы этот опыт тюрьмой. Но так я думала каждую ночь». Был даже момент, когда Ольга вернулась в Англию, и вдруг подумала: «Это был очень длинный сон». В аэропорту девочка видела, что мать напугана, хотя и пытается скрыть свой страх. «Она все еще не была уверена, что ей позволят уехать. До того момента, пока не села в самолет».

Когда на следующее утро самолет приземлился в аэропорту Хитроу, Ольга прошла таможню и вышла через дипломатическую зону. Она увидела толпу папарацци и почувствовала неожиданную панику: она не спросила мать, что можно говорить! «Это была моя первая стремительная встреча с папарацци… они лезли с камерами мне прямо в лицо. Их было очень много. И обо мне говорили в новостях весь вечер и весь следующий день. В каждом выпуске».

Для девочки, которой оставался месяц до пятнадцатилетия, Ольга была удивительно уравновешенной и уверенной в себе. Ей было ясно, что журналисты будут писать всякие ужасы о ее пребывании в СССР. В газетах действительно появились сенсационные репортажи – Советы пришли в ярость, когда Ольга отказалась снять крестик, который носила в СССР в знак протеста против «государственной атеистической доктрины». Все это было неправдой. Когда репортеры спрашивали девочку, как она чувствует себя, вернувшись, она отвечала, что соскучилась по своим друзьям. Когда ее спросили, считает ли она себя по-прежнему американкой, Ольга сказала: «Конечно». Жалеет ли она о времени, проведенном в Советском Союзе? «Нет, – говорила она, – это потрясающий опыт для любого человека». И добавляла: «Единственное, что мне хочется сделать прямо сейчас, – это вернуться в школу и приступить к учебе».

Школьные друзья Ольги узнали о ее возвращении, но журналисты в аэропорту налетели такой толпой, что это просто пугало. К тому же представители советского посольства так быстро увели девочку, что друзья пропустили ее появление. Русские по-прежнему считали Ольгу советской гражданкой, выехавшей на учебу за границу. Она провела ночь в советском посольстве, а на следующий день девочку отвезли в Саффрон Уолден: «Мы убегали от папарацци, как в фильме с погонями. Это просто чудо, что мы не убились». В этот же день директор пришел к Ольге в общежитие и сказал: «Перед тем, как приступить к учебе, ты должна дать пресс-конференцию». В школьный актовый зал уже набились репортеры и просто любопытные. Ольга вспоминала, что, увидев их всех, она подумала: «Это совершенно сумасшедший момент в моей жизни. Она никогда не была такой сумасшедшей до него и никогда не будет после».