Дочь Сталина - Розмари Салливан (2015)

Теперь все родные ушли. Надя умерла в 1932 году, Павел – в 1938, дедушка Сергей – в 1945, бабушка Ольга – в 1951, Яков погиб в немецком концентрационном лагере, Анна и Федор обитали в своем собственном мире душевнобольных, Василий был в тюрьме. Она была единственной живой в мире призраков.

В 1956 году после своего семидесятилетия умерла Александра Андреевна. Она была рядом со Светланой все тридцать лет ее жизни. Светлана могла сказать так: «После многих потерь я страдала, но смерть няни… была для меня первой утратой действительно близкого, в самом деле глубоко родного, любимого, и любившего меня, человека».

Глава 12

Дочь генералиссимуса

Однажды днем в середине февраля 1956 года в квартире Светланы раздался телефонный звонок. Это был Анастас Микоян, председатель президиума Верховного совета СССР. Он сказал, что ему необходимо срочно переговорить с ней и что он посылает машину, чтобы она немедленно приехала к нему домой на Ленинские горы. Когда Светлана приехала, Микоян рассказал ей, что Хрущев собирается произнести речь о ее отце. Документ уже готов и будет обнародован на XX съезде партии 24 февраля, на следующей неделе. Ему нужно подготовить ее. Микоян провел Светлану в библиотеку и протянул ей бумагу: «Прочти это, потом обсудим, если будет нужно. Не торопись. Обдумай все хорошенько». Внизу семья Микояна ждала ее к ужину, когда она закончит читать.

Светлана несколько часов провела одна в библиотеке, читая документ, который позже назвали «секретным докладом Хрущева на XX съезде КПСС». Доклад был очень объемный, речь Хрущева на съезде заняла около четырех часов. Он представлял собой сокрушительное разоблачение личности Сталина, которого Хрущев описывал как «человека болезненной подозрительного, которому нельзя было доверять». Он обвинял Сталина в том, что тот придумал термин «враг народа» и насаждал «культ личности». Начиная с 1935 года, Сталин отдавал приказы о «массовых арестах и депортации сотен тысяч людей, о расстрелах без суда и следствия», об «уничтожении отдельных лиц (так называемых «шпионов» и «вредителей»), которые «всегда были честными коммунистами». «Признательные показания… получали в результате применения жестоких и бесчеловечных пыток». «Сталин лично рекомендовал судьям, какими методами они должны пользоваться. А методы эти были простые: бить, бить и еще раз бить». При этом Хрущев ни разу не упомянул, что сам он поддерживал массовые аресты и руководил чистками на Украине.

Когда Светлана перевернула последнюю страницу этого обвинительного документа, она была в смертельном ужасе, потому что, читая, она «верила каждому слову». «Если бы я могла опровергать, не верить, воскликнуть: «Клевета! Он не делал этого!» Но я не могла». «Все это было так ужасно, что я чувствовала себя загнанной в угол и хотела бежать от всех, в том числе, и от себя». Наконец Светлана пошла в столовую, где ее ждали Микоян и его жена. «К сожалению, все это очень похоже на правду…» – сказала Светлана. «Я надеялся, что ты поймешь», – ответил Микоян.

В ужасе от того, что окружающие свяжут ее с именем отца и начнут ненавидеть, Светлана отгородилась от всего мира. Она не искала утешения даже в своей семье. Родные узнали о докладе Хрущева из сообщений в газетах. Как Светлана подготовила детей, неизвестно, но, по всей видимости, она о многом умолчала. Одиннадцатилетний Иосиф продолжал восхищаться своим дедушкой, чей портрет всегда стоял у него на столе. Шестилетняя Катя вряд ли что-то знала о разоблачениях ее деда, но, став взрослой, она выбрала работу, которая позволила ей уехать подальше от Москвы, на Камчатку, где Екатерина имела репутацию ярой сталинистки. Детей Светланы ждала одинаковая судьба – вечно считаться внуками Сталина.

Секретный доклад на самом деле не был таким уж секретным. Хрущев приказал зачитать его на партийных собраниях по всей стране. Его копию получила даже «Нью-Йорк Таймс», которая 4 июня опубликовала отрывки из речи Хрущева на первой полосе.