Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом «ненормальности». Какая она изнутри? Моя жизнь с синдромом Аспергера - Джон Элдер Робисон (2014)

Полицейский огляделся, посветил фонариком туда-сюда, обшарил лучом подлесок, выискивая, не затаился ли кто в засаде и не нападет ли. Он вытащил пистолет, но стрелять было не в кого. Будь это кино, из леса бы выскочило нечто огромное и черное, сцапало патрульного и уволокло орущую жертву в самую топь. Судя по тому, как держался полицейский, он фильмов ужасов тоже насмотрелся в избытке. Я сидел тише мыши, потому что совершенно не хотел, чтобы меня подстрелили. Было тихо – слышалось лишь стрекотание сверчков, да разные ночные лесные шорохи, да треск костра. Сцену освещало лишь пламя и фары патрульной машины. Вдруг полицейский убрал пистолет в кобуру, бегом помчался к машине. Я услышал, как хлопнула дверца.

Потом на крыше машины включилась синяя мигалка. Полицейский заперся внутри машины (я слышал, как щелкнули замки на всех дверцах), но с места не тронулся. Это меня не удивило. На его месте я бы тоже заперся в машине после такого зрелища.

Прошло десять минут. Костер разгорелся еще ярче. Подъехали еще две патрульные машины. Все трое полицейских выбрались наружу и стали совещаться. Все знают, что в единении сила. Втроем им было уже не так страшно, они расхрабрились.

– Где он?

Первый полицейский повел товарищей в лес. Они дошли до высоковольтной вышки. Первый показал им вверх.

– Черт побери!

– Что делать будем?

– Залезай наверх и перережь веревку.

– Так я тебе и полез! Не хочу, чтобы меня током шарахнуло!

– Да никуда он не денется. Это же труп.

– Позвони в пожарную часть.

– Позвони электрикам.

Полицейские посветили фонариками по сторонам, ища злоумышленников. Один вернулся в машину, – не иначе, позвонить пожарным и электрикам. Достал из багажника помповое ружье и вернулся. Уверен, оно было заряжено. Но стрелять полицейскому было не в кого. «Сегодня никакой заварушки не выйдет», – подумал я. В лесу по-прежнему было тихо. Прошло еще некоторое время. Мне уже наскучило сидеть на дереве.

Полыхающую пентаграмму полицейские не тронули. Интересно, как они ее истолковали? Решили, что тут собирались дьяволопоклонники? Или линчеватели? Или – что пентаграмму устроил самоубийца? К этому моменту тело уже полностью закоптилось и с него капало в костер, потому что вверх шел сильный жар от кровельного вара, который кипел в ведре. Хорошо, что я выбрал именно кровельный вар. Раскаленная капель и вонь отпугивала полицейских.

Наконец прикатили пожарные – сначала пожарный фургон, затем еще несколько пожарников, каждый на своей машине – кто на чем. Вскоре на дороге выстроилось больше десятка машин и пикапов, и у всех горели красные мигалки.

Затем появились электрики – эти прибыли в большом желтом грузовике аварийной службы. Надо же, своего приятеля на высоковольтную вышку я повесил в одиночку, а чтобы его снять, потребуются усилия двадцати человек.

Теперь на проселке мигали огни уже трех цветов – голубые, красные и желтые. Машины перегородили дорогу. Каркали и клекотали рации. Происходи все это в городе, тут бы уже давно собралась целая толпа. Наконец пожарные решили потушить костер, но вели они себя так, будто опасались, что он заминирован. Они боялись даже приблизиться к канистрам с краской. Полагаю, вся сцена в целом была настолько непривычна, что выбила их из колеи.

Полицейские продолжали обшаривать лучами фонариков подлесок, но не увидели ни души, и никаких улик тоже не обнаружили. Я постарался не оставить ни малейших следов: все делал в перчатках, а весь мой реквизит был или краденый, или же я стер с него отпечатки. Никаких улик не оставил. Все, что потребовалось для розыгрыша, было пущено в ход, – канистры, ведро с варом и чучело, – и никаких посторонних предметов или мусора вокруг не валялось. Отпечатки пальцев с сосны полиция бы тоже снять не смогла. И вообще они меня не догонят и не поймают.