Двенадцать детей Парижа - Тим Уиллокс (2013)

– Мы знаем, как разводить костер, – перебил его Гуго.

– Мы? – усмехнулся госпитальер. – Я думал, ты не любишь девчонок.

– Не люблю.

– Ладно, Гуго, ты за главного. Паскаль, спорить будешь потом.

Тангейзер увидел, что Гриманд разговаривает с Эстель, и подошел к ним. Он вспомнил Ле Маса, привязанного к креслу на руинах бастиона Святого Эльма и ждущего последней атаки. Инфант по-прежнему не сдвинулся с места – боль была такой сильной, что после каждого слова он переводил дыхание.

– Ля Росса, на этом самом причале ты однажды спросила меня… – начал Гриманд, но умолк. Потом он собрался с силами и улыбнулся, показав редкие зубы. – Ты спросила меня, можем ли мы уплыть.

Эстель едва не пустилась в пляс:

– Ты помнишь каждое слово!

– Теперь мы уплываем. Мы будем на разных лодках, и моя поплывет дальше твоей. Если мне повезет – а везение передается по наследству, – то и быстрее. А теперь запомни мои слова. Куда бы ты ни отправилась, дракон будет с тобой. Всегда.

– Эстель, – позвал девочку рыцарь. – Садись в лодку. И осторожней с ранеными.

– Танзер, Паскаль взяла моего Питера Пека и не отдает, – пожаловалась Ля Росса.

– Я прослежу, чтобы тебе его вернули, – пообещал Матиас. – А теперь помоги Карле и своей сестричке.

Девочка посмотрела на Гриманда. Он кивнул, и его дочь убежала, а Тангейзер поднял два меча, которые выдернул из живота великана.

– Меня не так-то легко разжалобить, – сказал он.

Король воров хохотнул и скрипнул зубами:

– Эй, полегче!

– Только скажи, и я тебя убью.

Гриманд оттолкнулся ладонями от бедер и выпрямился. Пустые глазницы повернулись к госпитальеру.

– Потрать редчайшую монету на того, кому это нужно. Веди меня на свой адский корабль, – улыбнулся он своей страшной улыбкой.

Потом гигант покачнулся. Тангейзер уже понял, что он не сможет работать шестом.

– На адском корабле нет мест. Справишься с парой весел?

– Я родился на этой реке.

– Я спрашиваю, хватит ли у тебя сил?

Гриманд нащупал предплечье Матиаса и сжал.

– Мой Инфант, у меня ладонь уже чернеет, – поморщился госпитальер.

– Значит, она станет такой, как твое сердце.

– Карла у румпеля. Слушай ее указания.

– Я слушаю указания твоей жены с того момента, как встретил ее.

– Значит, и в этом мы похожи.

– И в этом?

Тангейзер повел Гриманда к лодке. Гигант шел с трудом.

– Вторую пару весел возьмет Паскаль, – сказал ему Матиас.

– Значит, девчонка превзойдет меня и за веслами?

– Мы на месте. Стой. Мне нужно, чтобы ты сел на причал и спустил ноги. Я возьму тебя сзади, под мышками, и спущу в лодку.

Иоаннит усадил Инфанта на каменные плиты и развернул его ноги к гребной скамье на корме. Потом он положил правую ладонь великана на планшир и обеими руками стал удерживать ялик.

– Твоя левая нога над скамьей. Упирайся левой рукой в скамью и садись, – велел рыцарь.

Гриманд наклонился, перенес вес тела на руки, повернулся и со стоном опустился на скамью. Ялик закачался. Эстель захлопала в ладоши. К ней присоединились и Мышки. Тангейзер вставил весла в уключины и положил их вору на колени.

Гигант согнулся пополам от боли и застонал, не в силах больше сдерживаться.

– Мой Инфант, если ты соберешься умереть, падай на спину, – предупредил его Матиас.

– В один из черных дней, друг мой, ты услышишь за спиной мрачный смех и оглянешься. Но никого не увидишь. Можешь не сомневаться – это буду я, – не остался в долгу король Кокейна.

Тангейзер собрал все пять мечей, выбрал из этого хлама лучшее оружие и сложил его рядом с румпелем баржи. Эрви возвел трехступенчатый редут, верхняя часть которого была толщиной в два мешка и на целый ярд возвышалась над бортом. Такое сооружение защитило бы рулевого от любых снарядов, за исключением пушечного ядра. Штукатур показал на свернутую парусину, которую держал под мышкой: