Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник) - Генри Райдер Хаггард (1885, 1887,1906)

Мы перекусили и пошли поспать пару часов перед вылазкой. К моему удивлению, Умслопогас, устроившись на полу, тотчас заснул глубоким сном. Не знаю, как другие, но я не мог спать. Обычно в таких случаях, хотя мне досадно в этом сознаваться, я испытывал страх. Но теперь я спокойно обдумывал наше предприятие, которое мне совсем не нравилось. Нас было тридцать человек, и большинство из них не умело стрелять, а ведь мы готовились сражаться с сотнями храбрых и свирепых дикарей, защищенных каменной стеной. В сущности, это была сумасшедшая затея, особенно потому, что мы должны были занять свои позиции, не привлекая внимания часовых. Какая-нибудь случайность, шум разрядившегося ружья — и мы пропали: весь лагерь поднимется на ноги, хотя все наши надежды основывались на неожиданном нападении.

Кровать, на которой я лежал, предаваясь таким печальным размышлениям, стояла у открытого окна, выходившего на веранду. Вдруг мое ухо уловило странные стоны и плач. Сначала я не мог понять, что это, поэтому высунул голову в окно и огляделся. На веранде стоял на коленях человек, бил себя в грудь и рыдал. Это был Альфонс. Не разобрав слов, я позвал его и спросил, что происходит.

— Ах, — вздохнул он, — я молюсь за души тех, кого должен убить на рассвете!

— Не могли бы вы молиться немного потише? — попросил я.

Обиженный Альфонс ушел, и все стихло. Спустя время мистер Макензи шепотом позвал меня через окно.

— Три часа, — произнес он, — через полчаса мы должны двинуться!

Я попросил его войти ко мне и едва не расхохотался, увидев миссионера в полном вооружении. На нем были широкая одежда священника, пояс и шляпа, которую он, по его словам, ценил за темный цвет. Мистер Макензи опирался на большую винтовку, а за резиновым поясом, который обычно носят английские мальчики, были засунуты огромный резницкий нож и револьвер.

— Друг мой, — сказал он, заметив, что я изумленно уставился на пояс, — вы смотрите на мой нож? Он сделан из превосходной стали и очень удобен: я убил им несколько свиней!

Тем временем участники нашего похода встали и уже одевались. Я надел легкую куртку поверх кольчуги, чтобы иметь под рукой, в кармане, патроны, и пристегнул револьвер. Гуд сделал то же самое. Но сэр Генри ничего не надел, кроме кольчуги и пары мягких башмаков, так что ноги его были обнажены от колен. Револьвер его висел на ремне поверх стальной рубашки.

Умслопогас собрал наших людей под большим деревом и осматривал их вооружение. В последнюю минуту мы кое-что изменили. Двое из людей, вооруженных ружьями, не умели стрелять, но отлично владели копьем; мы отобрали у них винтовки, дав щиты и длинные копья, и велели присоединиться к сэру Куртису, Умслопогасу и аскари.

Нам было ясно, что три человека, как бы они ни были сильны, не справятся с делом!

Глава VII

Страшная резня

Мы стояли тихо, ожидая выступления. Это было тяжелое ожидание, так как минуты тянулись черепашьим шагом. Вокруг царило молчание, еще больше угнетавшее душу и напомнившее мне повесившегося человека, которого довелось как-то увидеть. Торжественные лица людей, которые знали, что, быть может, несколько минут отделяют их от вечного покоя и забвения, легкий шепот, поглядывания сэра Генри на свой топор, даже особая манера, с которой капитан Гуд протирал свой монокль, — все говорило, что нервы людей напряжены до предела. Один Умслопогас стоял, опираясь на топор и держа щепотку нюхательного табака в руке, совершенно спокойно и неподвижно — непросто было потрясти его железные нервы.

Луна катилась к горизонту и наконец исчезла. Стало темно, и только на востоке небо начало бледнеть, предвещая скорое появление зари.

Мистер Макензи стоял с часами в руке, жена держала его за руку, стараясь подавить рыдания.

— Три двадцать, — произнес он, — скоро будет достаточно светло. Капитан Гуд, нам пора!