Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник) - Генри Райдер Хаггард (1885, 1887,1906)

В ту минуту, когда он разворачивался, длинная черная змея скользнула в ближайший кустарник, мимо которого должен был проходить дикарь. Часовой двинулся мимо кустов, не подозревая о том, что Умслопогас уже идет по его следам. Как только воин повернулся, зулус сделал прыжок, и при свете зари мы увидели, как его длинные руки вцепились в горло врага. Два темных тела сплелись, голова мазая откинулась назад, он захрипел и упал на землю, содрогаясь в конвульсиях, — зулус пустил в ход всю свою силу и сломал ему шею. На минуту Умслопогас придавил коленом грудь своей жертвы, все еще сжимая горло, пока не убедился, что воин мертв. Тогда он встал и кивнул нам, чтобы мы шли вперед. На четвереньках, будто обезьяны, мы двинулись к краалю и заметили, что мазаи загородили вход несколькими кустами мимозы, — несомненно, опасаясь нападения. Здесь мы разделились: Макензи со своим отрядом пополз в тени стены налево, сэр Генри и Умслопогас заняли места с дух сторон от входа, а двое жителей миссии, вооруженных копьями, и двое аскари залегли прямо напротив входа. Я скользнул со своими людьми вдоль правой стены крааля длиной около пятидесяти шагов. Через несколько минут мы расположились там через равные промежутки. В первый раз я заглянул через стену внутрь крааля. Было совсем светло, и я сразу заметил белого ослика и бледное личико маленькой Флосси, сидевшей в десяти шагах от стены в окружении спящих воинов. По всему краалю виднелись остатки костров, вокруг которых спали мазаи. Один из них встал, зевая, посмотрел на восток и снова лег. Я решил подождать еще пять минут.

Нежные лучи рассвета широко разлились над равниной, лесом, рекой и величественной горой Кения, окутанной вечными снегами, и бросили пурпурно-красный отблеск на ее величавую вершину, вздымавшуюся к ярко-синему небу, нежному, как улыбка матери. Птицы звонко пели свою утреннюю песнь, легкий ветерок шелестел в листве. Все вокруг дышало миром и счастьем, всюду царили тишина и спокойствие, всюду, кроме человеческого сердца!

Поручив своему подопечному открыть огонь по сигналу, я напряженно ждал его, как вдруг зубы Альфонса снова застучали, будто копыта жирафов, нарушая убаюкивающую тишину. Кусок ткани выпал из его рта. Мазай, лежавший в краале неподалеку от нас, оглянулся вокруг, удивленный услышанным звуком. Вне себя от ярости я ткнул винтовкой прямо в живот француза, что остановило его дрожь. Сигнал уже не был нужен: с обеих сторон крааля послышались выстрелы и засверкал огонь. С другого конца крааля раздался ужасный рев, в котором резко выделялся голос Гуда. Крича от ужаса, дикари вскочили на ноги, но многие из них тут же упали, сраженные наповал. Остальные с минуту стояли в нерешительности, но, услышав крики с другого конца крааля, под градом выстрелов бросились бежать к выходу. Мы открыли огонь им вслед, и я сделал с десяток выстрелов из своего ружья, как вдруг вспомнил о маленькой Флосси. Взглянув в ее сторону, я заметил, что белый ослик лежит на земле, вероятно убитый нашими пулями или копьем мазаев. Поблизости не было видно ни одного дикаря. Черная няня Флосси торопливо перерезала копьем веревку, связывавшую девочке ноги, и, подбежав к стене крааля, начала карабкаться вверх. Девочка последовала ее примеру, но, видимо, из-за слабости с трудом цеплялась за стену.