Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник) - Генри Райдер Хаггард (1885, 1887,1906)

— Заколдованы, заколдованы! — в страшной панике закричали мазаи, бросившись врассыпную и оставив свои щиты и копья.

Конец этого кровавого побоища был ужасен: в резне никому не было пощады. Когда я уже надеялся, что все кончено, из-под кучи убитых внезапно вылез уцелевший воин и, раскидав трупы, как антилопа, понесся в нашу сторону. Когда он приблизился, мы с Умслопогасом узнали в нем гонца, приходившего в миссию прошлой ночью.

— Гонец-лигонини! — воскликнул зулус насмешливо. — Это с тобой я разговаривал вчера! Похититель маленьких девочек! Ты хотел убить ребенка! Ты надеялся стать лицом к лицу с Умслопогасом из народа аназулусов! Молитва твоя услышана! Я поклялся порвать тебя на куски, и я сделаю это!

Мазай яростно заскрежетал зубами и бросился с копьем на зулуса. Умслопогас отступил, взмахнул топором над его головой и с такой силой всадил топор в плечи дикаря, что отрубил ему голову.

— Я сдержал свое слово, — произнес зулус, глядя на труп своего врага. — Это был хороший удар!

Глава VIII

Альфонс объясняется

Побоище окончилось. Отвернувшись от ужасного зрелища, я вспомнил, что не видел Альфонса с того времени, как силой заставил его умолкнуть, ударив в живот. Бой, казалось, тянулся бесконечно, но в действительности продолжался недолго. Где же француз? Я боялся, что бедняга погиб, и начал искать его среди убитых, но потом решил, что он, наверное, жив и здоров, и пошел к тому месту, где мы стояли вначале, окликая его по имени. В пятнадцати шагах от каменной стены росло огромное дерево.

— Альфонс! — кричал я. — Альфонс!

— Квотермейн! — ответил голос. — Я здесь!

Оглянувшись кругом, я никого не обнаружил.

— Где вы?

— Я здесь, в дереве!

Заглянув в дупло, я увидел бледное лицо и жалкую фигуру повара, похожего на побитую моську. Мои подозрения оправдались: Альфонс отъявленный трус!

— Вылезайте немедленно!

— Все кончено? — спросил он боязливо. — Ах, какие ужасы я пережил! Какие молитвы я возносил к Небу!

— Вылезайте, трус! — велел я не совсем дружелюбно. — Все кончено!

— Значит, молитвы мои услышаны? Я выхожу!

Наши друзья собрались у входа в крааль, похожий теперь на кладбище, и мы с Альфонсом последовали к ним, как вдруг из зарослей выскочил дикарь и яростно набросился на нас. С воплем ужаса Альфонс побежал прочь, и погнавшийся за ним мазай, наверное, убил бы француза, если бы я не успел всадить дикарю пулю в спину. Альфонс споткнулся и упал, и дикарь рухнул сверху, содрогаясь в предсмертной агонии. Альфонс издал такой пронзительный вопль, что я испуганно побежал к нему и, отбросив труп дикаря, извлек покрытого кровью Альфонса. «Бедняга, — подумал я, — дикарь успел-таки прикончить его!» Встав на колени рядом с французом, я начал искать его рану.

— О, моя спина! — вопил он. — Я убит, я умер!

Я долго возился с ним, но не нашел ни одной царапины. Это был обычный испуг и больше ничего.

— Вставайте! — крикнул я. — Не стыдно ли вам? С вами все в порядке!

— Но я думал, что меня убили! — сказал он, поднимаясь. — Я не знал, что победил дикаря! — И толкнув труп мазая, торжествующе произнес: — А, дикая собака, ты мертв!

Я оставил Альфонса любоваться своей победой, но он последовал за мной, как тень. Первое, что мне бросилось в глаза, когда мы присоединились к другим, — это миссионер, сидевший на камне; его нога была завязана пропитанным кровью платком. Раненный в ногу копьем, он сидел, держа в руке свой любимый нож, согнутый пополам.

— А, Квотермейн, — сказал он дрожащим, взволнованным голосом, — мы победили! Но какое ужасное зрелище! — Перейдя на свое родное шотландское наречие, он продолжал: — Как жаль, что я испортил свой лучший нож в борьбе с дикарем. — Он истерически засмеялся.