Вторая гробница - Филипп Ванденберг (2001)

Филлис слушала Говарда с раскрытым от удивления ртом. Он был совершенно другим, не таким, как остальные мужчины, которых она до этого встречала. Его жизнь была интересна девушке, и она, недолго думая, произнесла:

– Дядя Говард, у такого знаменитого человека должна быть секретарша, которая будет заниматься корреспонденцией, назначать встречи и заниматься организационными вопросами. Ты так не считаешь?

Говард внимательно посмотрел на Филлис.

– Ты думаешь, что…

– Да. Я ходила в лицей, где как раз учат таким вещам. Несомненно, я стала бы для тебя лучшей секретаршей, дядя Говард.

Этими словами был удивлен не только Картер. Эмми и Джон тоже выглядели совершенно озадаченными. Филлис, конечно, была умной и одаренной девушкой, но в издательском деле – семейном бизнесе – она до сих пор не могла похвастать достижениями, хотя открыто и резко высказывала мнение о том, что женщины могли бы сделать такую же успешную карьеру, как и мужчины, только их труд оплачивается меньше.

– Если это не одна из твоих сумасбродных идей, а дядя Говард одобрит твое предложение, то я тоже ничего не буду иметь против, – ответил Джон. – Что ты скажешь на это, Говард?

– Это неплохая идея. У меня есть лишь одно опасение: как мы, два таких упрямца, как я и Филлис, будем ладить друг с другом. Давайте поговорим об этом через пару дней.

К удивлению родителей, Филлис впервые осталась довольна, однако она даже не подозревала, что эта идея кардинально изменит ее жизнь. Никто, даже сам Картер, не мог предположить, что судьба намеренно свела их. На следующий день в «Иджипшиан газетт» появилась фотография Филлис, выглядывающей из окна номера Картера. Статья вышла под заголовком: «Новая любовница короля Луксора?»

Филлис не подавала виду, но происходящее нравилось ей. Когда Картер спустя два дня дал свое согласие на то, чтобы она у него работала, ее упрямый, строптивый характер стал меняться на глазах. Картер еще слишком плохо знал племянницу, чтобы заметить существенные перемены, происходившие в ней, и сделать из этого выводы. Возможно, тогда жизнь обоих пошла бы по совершенно иному пути.

Эмми, мать Филлис, восприняла это решение со смешанными чувствами. От нее не укрылось, что дочка умерила заносчивость, что исчезли придирки, которые она высказывала ежедневно. Да и вести себя Филлис стала не по годам по-взрослому. Она накладывала макияж, как зрелая женщина, старалась одеться менее вызывающе, чтобы не навредить своему имиджу.

Когда Филлис решила остаться в Египте и работать у дяди, мать не могла узнать дочь.

– Разве не ты говорила, что это грязная страна, что еда здесь отвратительная, а жара стоит невыносимая?

– Ну и что, – ответила Филлис так же насмешливо, как и прежде. – Что для меня слова, которые я когда-то сказала!

В результате Джон и Эмми Уолкеры оставили свою дочь Филлис в Египте и уехали через две недели.

Глава 31

Это же время – не в тот же день, но на той же неделе определенно – Сара Джонс вышла из квартиры в шестиэтажном доме, здании из коричневого обожженного кирпича в Нижнем Ист-Сайде в Нью-Йорке. Весна еще не вступила в свои права на Манхэттене, и с Ист-ривер дул по улицам пронизывающий неприятный ветер.

Одетая в зеленый костюм и шляпку, мисс Джонс ничем не отличалась от прочих людей, которые в то утро шли по Орчард-стрит. Хотя ей уже стукнуло шестьдесят – возраст, достигнув которого женщины начинают проявлять равнодушие к своему внешнему виду, – Сара по-прежнему обладала завидными формами, такими же, какие были у нее в молодые годы.

Конечно, на ее лице появились отметины возраста, которые нельзя скрыть – несколько морщин из-за забот и беспокойства, – но ее все еще можно было назвать красивой. К тому же эти маленькие жизненные шрамы были едва заметны.