Вторая гробница - Филипп Ванденберг (2001)

Как и полагается королю, у Картера был свой двор. Отель «Уинтер пэлэс» стал его дворцом, а Филлис с усердием исполняла обязанности церемониймейстера. Она поселилась в одной из комнат в номере Говарда и заботилась о тысяче мелких дел, на которые не обращал внимания археолог, даже ночью терзаемый мировой славой.

И Говард, и Филлис были безразличны к слухам, которые распускали об их отношениях. Но когда Картер сердито реагировал на соответствующие замечания, Филлис чувствовала себя польщенной. Она опутывала Говарда сетями своего молодого шарма и женской утонченности, а он отвечал на ее расположение благодарностью. Жизнь вообще не баловала его, поэтому Говарду было приятно, что красивая племянница относится к нему с таким восторженным обожанием.

В тот же день, когда Филлис переехала к Картеру в номер, она добилась согласия называть его просто «Говард», Она считала, что обращение «дядя Говард» звучит несколько старомодно, да и выговаривать его трудно.

Филлис организовала охрану, которая полагалась королю Луксора. Если Говард отправлялся в Долину царей, то его непременно сопровождали Филлис и четверо полицейских с огнестрельным оружием. Они ограждали Картера от всех назойливых почитателей.

Двое из них оставались в карауле, когда Говард возвращался в свой номер. Даже ночью.

Шумиха, поднявшаяся вокруг Картера, была для лорда Карнарвона как бельмо на глазу. Но лорд совершенно не видел возможности, чтобы оспорить славу Картера. Иностранные газетные репортеры, готовые драться за пару слов от Картера, не обращали на лорда никакого внимания. Чаша терпения переполнилась, когда во время отправки сокровищ в Каирский музей молодой американский репортер спросил Карнарвона: «Для кого вы пишете?»

Эвелин расхохоталась, выслушав отца, рассказавшего ей об этом случае в баре отеля «Уинтер пэлэс».

– Папа – газетный репортер! – воскликнула она. – Почему нет?! Ты мог бы меня спросить, не могу ли я дать тебе сейчас интервью! Прости, но это очень смешно.

Лорд совсем не считал это происшествие смешным. А то, что Эвелин смеялась над его историей, еще больше распалило Карнарвона.

– Завтра же мы уедем отсюда. Мистер Кук достанет нам два билета до Генуи.

Чтобы подкрепить серьезность своего намерения, лорд опрокинул в себя стопку шотландского виски, к слову, уже не первую.

– К чему такая внезапная спешка? – осторожно поинтересовалась Эвелин. – Лишь из-за того, что кто-то принял тебя за репортера? Папа, с каких пор ты страдаешь такими комплексами?

– Есть и другие причины. Но об этом я не хочу говорить преждевременно.

– Почему нет?! У тебя есть секреты от дочери?

– Я не хотел бы обсуждать свое решение! – громко повторил Карнарвон и добавил: – Кстати, ты помолвлена и тебя дома ждет жених. Иногда мне кажется, что ты совсем об этом забыла.

– Папа! – рассердилась Эвелин. – Как ты можешь говорить такое!

– У меня есть на то причины! – резко парировал Карнарвон. – Но давай оставим этот разговор.

На лице у Эвелин читались злость и обида, и, чтобы отомстить, она сказала:

– Оставь Говарда в покое. Что было, то прошло. Но хочу, чтобы одно ты все-таки понял: еще несколько недель назад Картер был для тебя никто. Сегодня он смеется над нами. А когда ты приедешь в Египет через пару месяцев, он спросит: «Лорд Карнарвон? Кто это такой?»

Лорд заказал еще одну порцию виски, опрокинул ее и швырнул стакан в стену, так что тот разлетелся на множество осколков. Потом он тяжело поднялся и направился к себе в номер. Эвелин, сгорая со стыда, последовала за ним.

Ни лорд, ни Эвелин не обратили внимания, что к их разговору в баре внимательно прислушивались.