Европа. Борьба за господство - Брендан Симмс (2013)

Глобальные кризисы рубежа веков оказали сильное влияние на европейскую внешнюю и внутреннюю политику. В Лондоне опыт дипломатической изоляции периода Англо-бурской войны вызвал жаркие дебаты по большой стратегии. Министр иностранных дел лорд Лэндсдаун теперь осуждал «затхлые формуляры» и «старомодные суеверия» относительно вовлеченности в континентальные дела. В 1902 году он писал: «На первый взгляд, если не имеется никаких дополнительных ограничений, страна, которой посчастливилось обзавестись многими союзниками, в лучшем положении, нежели та, у которой их мало или вообще нет».[791] Но с кем заключать союз и против кого? С Францией отношения медленно налаживались, но все еще существовали серьезные трения из-за Северной Африки. Россия оставалась угрозой, и именно против нее была направлена первая дипломатическая инициатива Великобритании в новом столетии – англо-японское соглашение 1902 года. Основное беспокойство, впрочем, вызывала Германия, которая выказывала горячее сочувствие бурам и морские амбиции которой воспринимались как прямой вызов британскому морскому владычеству.[792] Сэр Эдвард Грей, которому вскоре предстояло стать министром иностранных дел, заметил в январе 1903 года, что Берлин отныне «наш худший враг и самая главная опасность». Обсуждение в апреле того же года в чрезвычайно влиятельном клубе «Коэфишиентс», где выступал Грей, обозначило широко распространившееся ощущение: «Что касается Германии, налицо уверенность в том, что ее заморские амбиции, ее экономическое развитие и стремительное увеличение численности населения делают ее серьезным конкурентом нашей страны».[793] К концу 1903 года немецкая угроза, если коротко, вытеснила российскую в качестве основной в британской внешней политике.[794]

Осознание этого имело далеко идущие последствия для морской стратегии и имперского управления. Два десятилетия Великобритания пребывала в уверенности, что ее глобальный статус зависит от статуса империи. «Пока мы правим Индией, – заявил лорд Керзон, вице-король Индии, в январе 1901 года, – мы остаемся главной силой в мире. Если мы ее потеряем, то немедленно скатимся в компанию третьеразрядных стран».[795] Но теперь понадобилась многочисленная армия, способная воевать на европейском континенте, и реформаторский билль 1901 года стал первым шагом в этом направлении. Далее последовало создание Комитета имперской обороны, органа, который, вопреки своему названию, сосредоточился на анализе военной ситуации в Европе (1902). В том же году началось формирование нового флота метрополии в ответ на немецкие усилия по строительству кораблей; очень скоро этот флот уже поглощал основное внимание и финансы Адмиралтейства.[796] Но если метрополия отказывалась от активных действий на мировой арене, за нее следовало заступаться империи. Колонии белых поселенцев приходили к такому выводу самостоятельно. Австралия и Новая Зеландия бдительно следили за продвижением немцев в Тихоокеанском регионе и их изрядно встревожила победа Японии над Китаем в 1895 году. Политик из Нового Южного Уэльса сэр Генри Паркс предложил в 1889 году начать переговоры о создании федерации. В 1900 году Новый Южный Уэльс, Виктория, Квинсленд, Тасмания и Южная Австралия наконец заключили федеративное соглашение. Это решение не являлось проявлением сепаратизма и национализма; наоборот, оно отражало стремление сохранять связи с Великобританией до последней возможности, а также понимание того, что отныне бремя имперской обороны должно распределяться равномерно. Метрополия должна оставаться «мировым шерифом», тогда как Австралия будет представлять ее интересы в южной части Тихоокеанского региона.