Европа. Борьба за господство - Брендан Симмс (2013)

Версальский договор и Устав Лиги Наций определяли внутреннюю политику всей Европы и по другую сторону Атлантики, равно среди победителей и проигравших.[955] В Германии военное поражение, территориальные потери и перспектива выплаты колоссальных репараций оказывали чудовищное давление на Веймарскую республику. В глазах общественности этот режим был неразрывно связан с национальным унижением, сопоставимым с тем, которое страна познала в ходе Тридцатилетней войны или в годы господства Наполеона. Президент республики, социал-демократ Фридрих Эберт сетовал, что «условия Версаля с экономическими и политическими ограничениями являются величайшим врагом немецкой демократии и сильнейшим стимулом для коммунистов и националистов».[956] Генерал-квартирмейстер Уильям Гренер предупреждал, что Лига Наций создана для «поддержания политического окружения Германии».[957] Макс Вебер призывал отказаться от исполнения договора, даже ценой оккупации союзниками всей страны, на том основании, что молодая республика будет калекой с рождения благодаря «клейму Версаля». Немецкое военное руководство, однако, исключало возобновление войны, поскольку то сулило полное поражение, вторжение союзников и, возможно, раздел страны. Их основным приоритетом, как и приоритетом социал-демократического правительства, являлось сохранение целостности рейха. Это означало подавление регионального сепаратизма, который угрожал единству страны, и борьбу с революционными настроениями, которые могли дать союзникам предлог для интервенции. Спартаковское восстание,[958] которое возглавляли Роза Люксембург и Карл Либкнехт, беспощадно подавили; Баварскую республику Курта Эйснера ожидала та же участь. Скрежеща зубами, Германия подписала Версальский договор.

Пускай поражение и революция являлись смертельными угрозами для рейха, они также представляли собой возможность порвать с традициями федерализма, которые так долго мешали Германии реализовать свой истинный финансовый и военный потенциал. Важнейшим представлялось окончательное объединение прусской, баварской, вюртембергской и саксонской армий, которые до сих пор переходили под единое командование только во время войны. В октябре 1919 года новое Reichswehrministerium[959] не только объединило военные министерства Штутгарта, Мюнхена, Дрездена и Берлина, но и приняло на себя функции прусского генерального штаба.[960] Кроме того, в ходе прений, предшествовавших принятию веймарской конституции, адвокат-конституционалист Гуго Прейс, который составил текст большинства статей, заявил, что «внешнее укрепление империи, когда мир снаружи столкнется с единой империей, а не с отдельными народами, необходимо для [продолжения] существования Германии». Конституция зафиксировала рождение гораздо более централизованной Германии, регионы которой утратили многие прежние полномочия, особенно в финансовой сфере, какими располагали с 1871 года. Вместе с созданием единой армии централизация налогово-бюджетной политики Германии неизбежно трансформировала европейский баланс сил. Республика образца 1919 года потенциально была куда более могущественной, чем империя образца 1871-го.