Европа. Борьба за господство - Брендан Симмс (2013)

В Париже, Варшаве и Лондоне не испытывали ни малейших сомнений по поводу того, что новая Германия представляет собой угрозу. Поляки подали наглядный пример, оккупировав Вестерплатте близ Данцига в марте 1933 года; обсуждалась возможность совместного с Францией упреждающего удара по Германии, пока та не перевооружилась. Но Париж не был готов к столь решительным действиям. Жозеф-Поль Бонкур, министр иностранных дел Франции с декабря 1932-го по январь 1934 года, безуспешно пытался заключить пакт о гарантии мира между Францией, Великобританией, Италией и Германией. Его преемник Луи Барту считал идеальным решением союз с СССР против Германии. В середине сентября 1934 года Барту даже помог Сталину получить место в Совете Лиги Наций. В Лондоне подкомитет по вопросам обороны ясно обозначил в феврале 1934 года, что Япония и, в меньшей степени, Италия являются серьезными угрозами, но «важнейшим потенциальным противником» выступает Германия.[1026] Защите обширной империи уделялось гораздо меньше внимания. В июле 1934 года Великобритания решила создать «полевую армию» для развертывания на континенте в случае войны. Тем не менее лишь немногие в Уайтхолле и Вестминстере ратовали за однозначное военное противостояние с Гитлером. Одним из этих немногих был Уинстон Черчилль, политический «отставник», который утверждал, что немцы – «могучая нация, самая сильная и самая опасная в западном мире» – добровольно предались Гитлеру, и необходимы срочные меры.[1027] Оценка численности и оснащенности люфтваффе немало усиливала беспокойство британцев. Премьер-министр Стэнли Болдуин предупредил парламент в июле 1934 года при обсуждении вопроса о составе Королевских ВВС: «С первого дня в воздухе о старых границах можно не вспоминать… Когда заходит речь об обороне Англии, забудьте о меловых скалах Дувра; думайте о Рейне. Именно там пролегает наша граница».[1028]

На противоположной стороне Атлантики возвышение Гитлера пока не вызывало серьезной тревоги.[1029] Президент Франклин Делано Рузвельт, который вступил в должность в январе 1933 года, не желал подвергать риску свою программу внутреннего восстановления вниманием к отвлекающим внешним факторам. Более того, его госсекретарь Самнер Уэллс сильно сомневался в том, что в Европе вообще стоят на карте какие-либо американские интересы. Единственной инициативой Рузвельта, призванной «усмирить» Германию и, в меньшей степени, Японию, было признание Советского Союза в ноябре 1933 года.[1030] Так или иначе, великие державы не только не предприняли превентивных мер против Гитлера в 1933–1934 годах, когда это было достаточно просто в военном отношении, но не смогли даже сформировать общий фронт. Смена режима или принудительное восстановление демократии в Германии не рассматривались.