Тайна имения Велл - Кэтрин Чантер (2015)

– Не узнает. Сейчас он вместе с остальными развлекается на экспериментальных участках. Он считает их настоящими солдатами.

Аноним выглянул из окна:

– Он все замечает.

Мальчишка закрыл жалюзи.

– Я запишу это как нарушение, но несерьезное. Предоставь все мне. Я останусь здесь. Надо будет за ней проследить, чтобы не заболела.

– Ты идешь крутым бейдевиндом, брат, – сказал Аноним и вышел.

Он явно не хотел сидеть за рулем, когда лодка перевернется.

Мальчишка уселся на стул в уголке комнаты, соблюдая приличное расстояние. Он ни на мгновение не забывал о том, что красный глаз камеры наблюдения записывает каждый его жест. Впрочем, одно его присутствие в комнате служило для меня надежным якорем. Я не могла положить голову ему на плечо, не могла попросить его обнять меня и держать в своих объятиях, но той малости, что была, вполне хватило, чтобы держать меня на поверхности, не давая погрузиться в пучину.

– Спасибо, – прошептала я.

Мальчишка бодрствовал ради моей безопасности. Хаос мыслей в моей голове унялся, словно вода в озере, и я вновь вернулась к тем первым ночам, которые провела рядом с Люсьеном.

* * *

Марк и я уложили внука спать. Мы укрыли его одеяльцем, а затем сидели вместе и читали «Сонную водяную крысу». Когда внук заснул, мы спустились вниз и отпраздновали случившееся вином. Немного захмелев, и не только от алкоголя, Марк, вернувшись в нашу спальню, занялся со мной любовью, впервые за последнее время.

Если бы вам взбрело в голову начертить график, то первая ночь, которую Люсьен провел в нашем доме, стала непредвиденным всплеском активности в неумолимо идущей вниз кривой нашего брака. Ныне этот всплеск кажется мне еще более удивительным. Еще несколько дней после той ночи наши отношения двигались по прямой, а потом началось стремительное падение. Наш распорядок дня изменился, что и неудивительно: пригласив маленького мальчика погостить, вы не можете надеяться, что все в вашем доме останется таким, как прежде. Марк сказал, что ранний обед и ранний плотный ужин с чаем не совместимы с работой, которую надо сделать теперь, когда дни становятся все короче и короче. Он составил «новое расписание», которое входило в противоречие с моим желанием проводить больше времени с сестрой Амалией, с Люсьеном, с кем угодно, лишь бы не с ним. Я сказала, что к полудню Люсьен сильно проголодается, а к семи часам вечера уже будет хотеть спать. Теперь не важно, кто из нас был прав, а кто виноват, главное результат: мы жили под одной крышей, но словно в двух разных часовых поясах, и никто не был готов перевести стрелки так, как хочет другой. Ночами было не легче. Люсьен нервничал из-за нас. Всего через несколько ночей внук снова проснулся, крича во сне.

– Я принесу его сюда, – предложила я.

– Если ты хоть раз принесешь, то его отсюда уже никогда не спровадить.

Глядя на мужа и на несмятую простынь между нами, я озвучила очевидное:

– Он здесь все равно ничего такого не увидит и нам не помешает.

Люсьен юркнул в нашу кровать. Его теплое тельце прижалось ко мне. Его ручонка, такая легкая, легла на мою грудь с полнейшим, безграничным доверием. Я всю ночь не осмеливалась пошевелиться, опасаясь разрушить очарование. Я лежала, притворяясь, что сплю, хотя ощущала, как муж встает с постели.

– Марк! Ты пошел спать на мою кровать?

– Да.

Завтрак. Люсьен и Марк сидели за кухонным столом. Я вложила ветчину в разрезанные булочки, чтобы муж мог взять их с собой и перекусить, когда будет вырубать кусты ежевики, выросшие на хеддичском поле.

– Марк, это было весьма мило с твоей стороны, – заметила я.

– Ты и сегодня будешь там спать? – спросил Люсьен.

Внук перевернул скорлупку, очищенную от яйца, сваренного вкрутую, и принялся стучать по ней своей ложкой. Кусок хлеба рассыпáлся в моих руках, но я упорно продолжала намазывать его маслом и, затаив дыхание, ожидала, что же ответит Марк.