Тайна имения Велл - Кэтрин Чантер (2015)

Лишь после того, как Марк перебрался в амбар, я поняла, какое же это облегчение. Амбар стал моим планом «Держаться от греха подальше». Спустя несколько дней, приблизившись к зеркалу в ванной комнате и пристально рассматривая синяк на лице, я сама себе призналась в том, что совсем не жалею, что рядом нет Марка. Макияж не скрыл случившееся от сестры Амалии. Она убрала волосы, спадавшие мне на лицо, поцеловала синяк и прошептала на ухо: «Я тебя предупреждала, Рут. Он должен отсюда убраться». Дороти была единственной, кто спросил, как я отнеслась к тому, что Марк перебрался в амбар. Она советовала мне поговорить с мужем. Двадцать лет – большой срок. Ты любишь человека, а затем он исчезает из твоей жизни в одно мгновение. Я возразила, заявив, что такова, очевидно, воля Розы. Дороти не согласилась со мной. Иногда трудно разглядеть, где заканчивается воля Розы и начинается наша собственная воля либо воля кого-нибудь постороннего. Вот только в те дни я и сама сочиняла проповеди. А потом было решено отметить… Люсьен стал поводом для праздника, Амалия – моей соучастницей, сестры – моими собутыльницами, а Голос превратился в музыкальное сопровождение, под которое хотелось пуститься в пляс. Что мне еще надо от жизни?

В семье нет и не было полного и безоговорочного отчуждения. Энджи сдержала свое слово и звонила нам, хотя и не так регулярно, как мне хотелось бы. Я ей всегда говорила, что маленькие дети любят заранее знать, когда и что произойдет, но дочь меня не слушала.

– Мама звонит!

Я подслушивала. Люсьен рассказывал маме, как он по ней скучает, и спрашивал, сколько времени осталось до Рождества. Я затаила дыхание, но внук сказал, что ему здесь нравится, что с бабушкой и Марком все в порядке и что мы все очень заняты делами. Кое-что из этого соответствовало истине. Я страстно молилась, чтобы так оно и было, хотя бы отчасти. Люсьену, судя по всему, понравилась роль нашего посланца. Он сновал между домом и амбаром, передавая сообщения и еду. Когда я ходила молиться, он оставался у Марка. После безобразной ссоры Люсьен без лишних вопросов принял новый порядок вещей. Привыкнув к разнообразным проявлениям любви и способам жизни, мальчик радовался времени, проведенному с Марком. Он помогал деду ухаживать за животными, копал, садил и обрезал растения.

– Ты можешь быть мне дедом, – однажды сказал он Марку.

– О чем ты?

– Я не знаю, кто мой папа, а мама говорит, что у тебя не могло быть детей, поэтому ты – не ее настоящий папа, но ты можешь стать мне дедушкой.

Марк рассказал мне об этом разговоре, заметив, что это в духе Энджи. Она забивает голову Люсьену вещами, о которых ему еще рано знать.

Беседы с Марком я теперь воспринимала так, словно листала какой-нибудь альбом с фотографиями, словно имела дело не с реальностью, а лишь с изображением реальности, подносила фотографии к свету, чтобы лучше разглядеть детали, часто сомневалась в увиденном.

* * *

Я и Люсьен лежали рядом на диване и смотрели «Бемби».

– Марк говорит, что я очень своеобразный ребенок. Что он хочет этим сказать?

* * *

Посторонние звуки. Шум работающего двигателя трактора. Мотор заглох. Свист ветра. Блеющие овцы вдалеке.

– Посмотри, как я пашу, бабушка Р!

Марк занимался вспашкой Первого поля под озимую пшеницу. Люсьен сидел у него на коленях. Вязаная шапка была натянута на лопоухие уши внука.

– Марк! Покатай меня еще!

Дед слез с трактора и вытащил ключ из зажигания. Люсьен остался играть с рычагом переключения передач.

– Он здесь счастлив, – сказала я.

– М-м-м…

– Ты так не считаешь?

– Мне кажется, он скучает по матери.

Я отошла на несколько шагов от трактора, предварительно посоветовав Люсьену быть осторожнее.

– Почему ты так решил? Он тебе говорил?

– Мне кажется, он не хочет тебя обидеть, Рут. Нет, ему здесь нравится, но так не годится. С Энджи ему лучше.