Тайна имения Велл - Кэтрин Чантер (2015)

– Ради бога! Уходи. Все это смешно. У меня болит голова. У меня менопауза, а ты, мальчик, ищешь только повода. Ты выбрал не ту. Знаешь что… рано или поздно ты успокоишься, обзаведешься домом, женой и детьми, а о знакомстве со мной будешь рассказывать во время застолий.

Мои кулаки били его легче, чем мои слова, били по его «традиционной» благополучной юности, по его заурядности, по его будущему. Я ненавидела его за то, что он так мало в жизни терял, и за то, что впереди у него было так много этой самой жизни, а я уже все потеряла. А Люсьен даже не начал еще по-настоящему жить. Но Мальчишка не дрогнул под моими ударами, не ушел, а я, обессилев, сломалась и отвернулась от него. Я решила, что пусть сидит, если ему так нравится, путь подхватит от меня эту заразу. В наступившей тишине слова, которые должны были быть сказаны, заволновались где-то в области моего живота и наконец обрели звучание.

– Неделю я вспоминала самое худшее, но это того стоило. Мне кажется, я убила Люсьена, – произнесла я. – Мне кажется, я все вспомнила.

И вновь он никуда не ушел. Мальчишка чуть ссутулился. Его грудь начала подниматься во время дыхания чуть выше. Когда он заговорил, то не смотрел в мою сторону.

– Что вы помните?

– Подробности того, как завязывала ему шнурки, как он ударился головой, как я держала его под водой, отпечатки моих ног в грязи. – Я села, скрестив ноги по-турецки. – Это большое облегчение. Теперь я смогу все всем рассказать. Пусть меня судят и посадят в тюрьму. Так будет лучше. И… – я помешала ему меня перебить, – не надо говорить, что я этого не делала. Ты просто не понимаешь, какой сумасшедшей я иногда бываю, какой жалкой, страдающей галлюцинациями и… – кажется, я всю жизнь искала правильное слово и теперь нашла, – эгоистичной.

Мальчишка отошел и уселся на широком подоконнике. Свет, льющийся из окна, отбрасывал тень парня мне на постель. Я не могла видеть его лица, но его голос говорил о том, что он взволнован и озадачен. Слова он произносил медленно, стараясь сохранить видимость спокойствия.

– Я думаю, ты красивая женщина, и дело не в физическом аспекте дела. Ты в целом красивый человек. Я почти уверен, что ты не убивала Люсьена. Ты бы не стала завязывать ему шнурки двойным бантиком. Он ненавидел, когда ему их так завязывали. Об этом много писали в прессе. Ты бы ни за что не стала так завязывать ему шнурки. А еще остается загадка свитера и деревянной розочки. Ты не помнишь, где они. Что же касается следов, то это еще ничего не значит. Там, кроме твоих следов, есть следы Амалии, всех сестер, Марка, Люсьена – всех кого ни попадя. Все в тот вечер топтались у Веллспринга.

– Ты просто не хочешь в это поверить, Мальчишка, но тебе придется. Груды мокрой одежды. Утром я была уставшей до изнеможения. С кем, спрашивается, еще Люсьен мог пойти посреди ночи? Я тогда и среди бела дня не помнила точно, чем и как занималась, а ночью и того хуже. Посмотри правде в глаза, Мальчишка. Я вполне могла его убить.

Мальчишка резко распахнул окно, впуская свежий воздух, затем встал в ногах кровати и застыл с решительным видом.

– Ты далеко не единственная подозреваемая. Есть еще Марк. Насколько я понял из того, что узнал из прессы, он слишком сильно привязался к этой земле. А как насчет сестер?

Я молчала. Он напирал.

– Когда имеешь дело с таким культом, то можно ожидать всего чего угодно. Вспомни все то немыслимое, что люди вытворяли во имя религии за всю историю человечества. Я лично не знаком с этими сестрами. Не сомневаюсь, что они хорошие люди. Ты им, кажется, доверяла, но дело в том, что нельзя забывать о массовых самоубийствах в Техасе, о взрывах бомб самоубийц…

– Пожалуйста, не надо читать мне лекций. Я тоже об этом думала. Да, есть другие люди и другие версии произошедшего, – признала я, – но это не значит, что моя версия чем-то хуже.

Мальчишка проигнорировал мной сказанное, присел на кровать и взял мои руки в свои.