Двадцать четвертая буква - Том Лоу (2010)

Капля крови упала с кончика пальца отца Каллахана и разбилась о мрамор.

18

О’Брайен выруливал на парковку церкви Святого Франциска и думал о том, когда он последний раз был на службе. Через пару месяцев после смерти Шерри.

Он переехал обратно, в центральную Флориду, и пытался восстановить связь с тем окружением, в котором он вырос. Отец Каллахан был частью этого окружения, одним из тех людей. Исключительный человек, который любит беззаветно и живет полной жизнью, Каллахан вплетал свое служение Господу в отношения с людьми. Когда О’Брайен пытался как-то принять смерть жены, отец Каллахан был с ним рядом.

«Самое важное – любить и быть любимым, – припомнил О’Брайен слова священника. – Это в твоем сердце, Шон. Именно это делает тебя хорошим детективом. Справедливость берет начало в добродетельном сердце. И оно никогда тебя не покинет. Таланты уйдут. Даже память может уйти, но сердце останется верным, потому что оно – это ты».

В какой-то момент где-то в водовороте войны в Персидском заливе между подсчетом убитых на улицах, гнусным злом мутноглазых убийц, которых он выслеживал, и смертью жены – где-то там О’Брайен потерял что-то важное. И отец Каллахан старался помочь ему обрести это снова.

«Может, у него и получится», – подумал О’Брайен.

Может, отец Каллахан сидит у себя в кабинете, потягивает ирландский виски и не слышит звонков телефона.

Может, все полицейские инстинкты О’Брайена, все предчувствия – лгут.

Может, Сэм Спеллинг и вправду умер от осложнений после операции.

Может, если бы он сам одиннадцать лет назад сделал все как надо, сейчас ему не нужно было бы спасать жизнь доброго, любящего человека – жизнь священника. «Господи, только бы я успел вовремя!»

О’Брайен заглушил мотор двигателя и накатом вырулил под дуб в восточной части парковки, в дальний от церкви угол.

Он дослал патрон в «глок», выбрался из джипа и на несколько секунд присел у заднего бампера. Он старался вслушаться в звуки, скрытые дождем: может, что-то движется, раздаются шаги, рычит мотор, лает собака.

Но только дождь стучал по брезентовому верху.

О’Брайен двинулся к пристроенному крылу церкви, держась подальше от фонарей и прижимаясь к кустарнику. Он пробежал вдоль стены, направляясь к арке, разделявшей два здания. Что-то шевельнулось.

О’Брайен вскинул пистолет, и из-под арки к мусорному баку метнулся кот. На парковке стояла белая «Тойота» отца Каллахана. Других машин не было. Тусклый свет, вероятно, от горящих в церкви свечей, едва подсвечивал витражные окна.

О’Брайен, держа «глок» в правой руке, медленно открыл свободной рукой дверь церкви. Потом перехватил пистолет двумя руками. Он прислушивался к малейшему звуку. По груди катился пот. О’Брайен бесшумно прошел притвор и, огибая храм, двинулся в сторону алтаря. Пахло горящими свечами. В воздухе висел тяжелый аромат ладана и что-то еще. Детектив почти угадывал, что именно. Он обрел эту способность в результате многолетнего изучения мест преступлений, своего рода шестое чувство – внутренний сонар, который чувствовал смерть еще до того, как ее удавалось увидеть. Как будто время замирало на месте преступления: кусочек жизни, пойманный в жутком стоп-кадре. Страшная картинка, зачастую приправленная медным запахом крови и характерным привкусом смерти.

Сердце О’Брайена колотилось. Перед тем как войти, он задержал дыхание и прислушался. Ничего, только шум дождя. Но ни одно былое расследование О’Брайена не смогло подготовить его к зрелищу, которое он увидел.

Отец Джон Каллахан лежал лицом вниз в луже крови.

Мерцающие свечи гнали пугающие тени по картинам со святыми и ангелами, по мраморной статуе Девы Марии, Моисею с десятью заповедями и изображению Иисуса на кресте. Далекая молния осветила витражное окно с тремя волхвами, следующими за звездой в небе у Вифлеема.