Двадцать четвертая буква - Том Лоу (2010)

– Но зачем охраннику из Управления исполнения наказаний это делать? – спросил Грант.

– Та же причина, что у Спеллинга… алчность, – ответил О’Брайен, потирая переносицу; усталые глаза жгло. – Давай поговорим по пути к палате Спеллинга.

* * *

Анита Джонсон не чувствовала руки, коснувшейся ее плеча. Она лежала на диване, натянув на плечи трикотажное одеяло, с другого конца комнаты мерцал синим телевизор. На столике валялся открытый пузырек со снотворным. Несколько таблеток рассыпались по стеклянной столешнице. Одна таблетка уже превратилась в молочно-белую жидкость, потихоньку растворяясь в конденсате банки «Будвайзер».

Рука вновь коснулась плеча, на этот раз сильнее.

– Мамочка, мне страшно, – сказал двухлетний мальчик.

Он стоял рядом с матерью и отчаянно старался не заплакать. Снаружи вновь накатывались летние бури, вдали гремел гром, похожий на взрывы бомб, с каждым разом все громче и громче.

– Мамочка, проснись.

Анита Джонсон медленно открыла глаза и попыталась сфокусировать взгляд на сыне.

– Эй, детка, чего ты встал? Ты же вроде должен спать.

– Я боюсь грома.

– Не бойся, солнышко. Залезай-ка ко мне под одеяло.

– А где папа?

Сердце Аниты дернулось. Она попыталась разглядеть часы на DVD-плеере. Анита прикрыла один глаз. 1:37.

– О господи.

– Мамочка, я сплю.

– Ронни, я знаю. Пусти-ка маму, мне нужно встать и кое-что проверить. А ты посиди здесь и грей нашу нору, ладно?

Мальчик кивнул и устроился на диване.

Анита встала, оперлась о стену и дошла до кухни. Она медленно раздвинула занавески и выглянула на подъездную дорожку.

Пикапа Лайла Джонсона не было.

Анита коснулась пальцами шеи. Ее тошнило. Темнота и тошнота нахлынули на нее, как внезапное наводнение. Давно сдерживаемые эмоции прорвались наружу, и из глаз, будто вода сквозь трещины в плотине, потекли слезы.

«Он не вернулся. Он никогда не вернется».

Снаружи припустил дождь и расквакались лягушки. Анита включила лампу над входом и еще раз посмотрела на улицу. На дорожке стояла только ее семилетняя «Тойота».

Что-то виднелось на шоссе. Похоже на силуэт припаркованной машины. «Действительно машина или глюки от чертовых таблеток?» Она напряженно старалась разглядеть эту штуку, но небо уже затянули плотные тучи.

Дом на колесах накрыла тьма.

Вновь, как далекий барабан, прогремел гром.

– Мамочка, мне страшно.

27

Судмедэксперт закрыл простыней лицо Сэма Спеллинга и повернулся к О’Брайену и Гранту.

– Этот человек вполне мог умереть от ранения. Хотя я говорил с доктором Страссбергом, и он заявил, что никаких осложнений не было. Пациент отдыхал, и они ожидали полного выздоровления.

– А сейчас он отправляется в морг, – заметил Грант, оглядывая палату.

О’Брайен отвернул простыню, открывая прикованную наручником правую руку Спеллинга, и осмотрел кожу вокруг браслета.

– Что бы ни случилось с Сэмом Спеллингом, не похоже, чтобы в этот момент он мирно спал, если только ему не снился адский кошмар. Кожа на запястье под наручниками была в ссадинах и трещинах. Второй браслет расцарапал металл кровати. Выглядит так, будто Спеллинг изо всех оставшихся сил пытался от чего-то сбежать.

– Вы правы, – заметил медик. – Давайте снимем браслет. Мы заберем тело в лабораторию и проведем вскрытие.

Судмедэксперт и двое его помощников выкатили тело из палаты. Трое помощников маршала стояли у дверей и в холле, помощник Глисон и криминалист – в палате.

– Помощник Глисон, – сказал О’Брайен, – вы обнаружили Сэма Спеллинга мертвым, верно?

– Да.

О’Брайен помолчал. Он изучал взгляд мужчины.

– Я сменил охранника из Управления исполнения наказаний. Я был здесь на посту всю ночь, сэр.

– Помимо персонала больницы, кто-нибудь заходил в палату?