Без надежды на искупление - Майкл Р. Флетчер (2015)

– Я не должен быть фаллибельным. Мне нужно быть совершенным. – Он снова осмотрел пальцы рук, проверяя каждый ноготь. Все чистые. Безупречно чистые. – Я буду идеальным богом. Чистым и могущественным.

Кёниг посмотел на руки Моргена, и брови его снова сошлись, собрав на лбу морщины.

– Ты будешь идеальным.

Морген хотел поговорить еще, но Кёниг неловко потрепал его по волосам, что-то буркнул насчет того, что ему пора по делам, и ушел.

– Я заставлю других богов вести себя как следует, – произнес Морген, обращаясь к пустой комнате. – Так, как положено себя вести богам.

Он рассказал о своем плане Ауфшлагу, и главный ученый согласился, что идея хорошая и что для Кёнига это будет замечательным подарком. Еще Ауфшлаг сказал, что Кёниг не любит, когда хвастаются, поэтому Моргену лучше всего будет не говорить, а показать все на деле. Поэтому план останется в секрете между ним и Ауфшлагом, до тех пор пока Морген не Вознесется.

Морген недовольно посмотрел на книгу о Меншхайт Лецте Империум. Она была слишком глубоко задвинута, и это немного нарушало гармонию выровненного ряда подобранных одна к другой его книг. Отодвинуть ли назад остальные книги или подтянуть поближе эту? Несколько минут проведя в раздумьях, Морген вытащил книгу чуть ближе.

Глава 7

Большинство осмеливаются вступить в воды безумия только ночью, когда ложатся спать и видят сны. Трусы. Нырните в самую глубину своей психопатии. Выпустите на волю своих демонов заблуждения, и тогда вы будете знать, в самом конце, когда они вас сожрут, что вам довелось поплавать среди акул.

Ферсклавен Швахе, философ гефаргайста

Ауфшлаг окончил доклад об успехах Моргена и стоял в ожидании. Верховный жрец расхаживал по комнате, а его доппелей нигде не было видно, чему ученый только радовался. Он нервничал, замечая их неприкрытую ненависть и недоверие. Одним лишь богам известно, что они нашептывают на ухо Кёнигу, когда Ауфшлага нет поблизости.

Но за спиной у Кёнига были его многочисленные отражения, заполнявшие собой все огромное зеркало. Они пальцами и лицом прижимались к тонкой границе, разделяющей миры, и отчаянно стремились прорваться сквозь нее. Ауфшлаг не мог точно сказать, когда верховный жрец стал коморбидным, подверженным нескольким наваждениям сразу; но ему было известно, что коморбидность[2] – верный признак скорого конца. Бредовые иллюзии Кёнига набирали силу, их становилось все больше, и они, скорее всего, уже вышли из-под его контроля.

Главный ученый задавил пробудившийся в нем страх. Без Кёнига Геборене пропадут. Мальчик должен Вознестись в срок, чтобы спасти его от верховного жреца; он обязательно должен это сделать. В глубине сознания Ауфшлаг почти помнил – всего за несколько мгновений перед тем, как войти в покои Кёнига, он надеялся, что Морген Вознесется после смерти Кёнига. Здесь же, в присутствии мощного гефаргайста, такие предательские мысли стали невозможны.

Взгляд Кёнига упал на зеркало, и он перестал шагать.

– Иногда мне кажется, что я слышу их голоса.

Отражения повернули к нему лица, как будто понимали его слова.

– Я иногда думаю, что нам стоит его уничтожить, – предложил Ауфшлаг.

– Нет, – сказал Кёниг, глядя на свои отражения. – Возможности зеркальщика могут пригодиться. Кто знает, что способны показать мои отражения. Может, будущее. Возможно, я увижу события, которые распространятся по всему миру.

– Они тебе уже что-нибудь показали? – спросил Ауфшлаг.

Кёниг отвернулся от зеркала, понурив плечи.

– Нет. Пока нет.

– Может, перенесем его в другую комнату?

– Нет, я не могу позволить им уйти туда, где я не смогу немедленно с ними разобраться.

– Но если зеркало будет в другой комнате, где тебя нет, то и твоих отражений там тоже не будет.