Чужое сердце - Шарлотта Валандре (2011)

Мы ужинаем легким карри с нежной ягнятиной. Обычно я не люблю все острое и забивающее вкус продуктов. Но мне хочется карри. «Вообще, если ты не любишь карри, тут тебе мало что светит…» Я обожаю наны с сыром, эти мягкие лепешки, что-то среднее между блином и хлебцем, только что выпеченные в дровяной печке, чуть присыпанные золой.

– Я не ожидала этого, – говорю я Лили.

В моем уме еще громоздятся все разрозненные картинки моего приезда сюда.

– Индию невозможно предугадать…

Утром Лили решает полежать возле ярко-голубого бассейна. Я немного давлю на нее, мне хочется встретиться с индийцами. До могилы императора Гумаюна, которая относится к памятникам культуры по классификации ЮНЕСКО, меньше километра. Может, сходим туда пешком? Консьерж категорически не советует это делать. Я не упрямлюсь в незнакомой местности. Мы берем машину отеля. При свете дня лабиринт улочек старого Дели кажется бесконечным. Спавшие на тротуаре люди ушли. Уличное движение стало гораздо интенсивней. Правила уличного движения здесь неизвестны, скорость не ограничена, так же как и количество пассажиров на одно транспортное средство. На доисторическом мопеде решительный молодой человек с высоко поднятой головой посадил между седлом и канистрой маленького ребенка. За ним сидит его жена, низ ее желтого сари хлопает на ветру, она держит рукой спеленатого младенца. У нее за спиной сидит девочка, уткнувшись головой в материнскую спину и обхватив мать руками. Женщина какое-то мгновение смотрит на меня золотистым и поразительно безмятежным взглядом.

Наш шофер резко тормозит, объезжает, прибавляет газу, уворачивается от столкновения со всем, чем можно, – священной коровой, козой, медленно двигающимся велорикшей – это что-то вроде небольшой повозки, которую тянет велосипедист, потом обгоняет набитый людьми автобус с решетками вместо окон.

Вот человеческий вариант джунглей. Мы подъезжаем к мавзолею XVI века, который ничем не напоминает могилу. Идем по огромному участку, который состоит из садов, простирающихся до горизонта, монументальных куполов и глубоких портиков. Все из белого мрамора или красной глины. Белизна символизирует чистоту и еще смерть, возрождение через перевоплощение. Красный цвет – земная жизнь, кровь, любовь и плоть. Это прекрасно, просто и величественно. Говорят, эта могила послужила отправной точкой для знаменитого Тадж-Махала. Я брожу, потрясенная, как и Лили – молчаливая и покоренная, мы бродим среди белого и красного, среди возрождения и любви.

Новости из Франции малочисленны, но хороши. Я слышу дочку так, как будто она рядом, она пытается отыскать меня на карте мира и спрашивает, сколько раз ей нужно «бай-бай» до моего возвращения. Она требует подарок, пропорциональный моему отсутствию.

Агент спрашивает, получила ли я театральную пьесу.

Стивен совершенно исчез из моей жизни… «Ухожу» – и все.

Я снова слышу звук захлопнувшейся двери, живот сжимается, даже теперь, вдали от всего, при одной мысли. Я распахиваю глаза в окружающий меня мир, концентрируюсь на Индии, наполняющей меня сегодня.

Мы уезжаем из Дели в Удайпур, на юг штата Раджастхан.