Чужое сердце - Шарлотта Валандре (2011)

Моя психологиня объясняет, что чувство собственной значимости связано с самооценкой, с тем взглядом на себя, который мы выработали еще в детстве, в самом начале. Это глубинная связь с собой, интимная и часто бессознательная. Родительская любовь выстраивает веру в себя, и затем жизнь ее либо усиливает, либо подвергает испытанию.

Отец и мать любили меня, не выражая этого по-настоящему. Недоразумение, скорее всего, идет от этой их сдержанности. Дети – это маленькие Фомы неверующие, им нужны доказательства любви, чтобы поверить, слова, ласки. Я плохо истолковала родительскую любовь. Теперь работаю над другой версией. Но зло, в общем-то, уже сделано, я никогда не чувствовала себя достойной любви. И жизнь ничего не поправила: ВИЧ, разрушительно действующий и на близких, моя недоученность в семье, где все верят в науку, случайно пришедшая слава, как луч прожектора, высветивший меня и как будто приросший навсегда.

Я быстро просматриваю почту и откладываю письма на стол: прочту позже. Новостей от незнакомца нет. Хотя передача Деларю только что прошла по телевизору.

Звонит Лили – в слезах. Ее бросил певец. «У него крыша поехала». Они страшно разругались из-за денег. Лили за все платила, и ей это надоело. Он чуть не дал волю рукам. Все произошло в ресторане. «К счастью», говорит Лили и плачет. Он был не в себе, под коксом, пьяный, наелся таблеток, – отличный коктейль, чтобы испортить вечер и разбить ей жизнь. На самом деле я слушаю эту новость с облегчением, но надо выражать сочувствие. Он был ненормальный, безбашенный, бессмысленный человек, а моя Лили – слишком мягкосердна, доверчива, готова на все, чтобы услышать «Я люблю тебя».

«У сердца доводы свои, и разум им не внемлет»… Блез Паскаль, мой знаменитый предок. Сердце у моей Лили, после того как она развелась с мужем, разумом не отличается. Я знаю слабости натуры моей замечательной подружки.

Легкость и постоянное хорошее настроение – это качества, которые деликатные натуры вырабатывают как противоядие, чтобы выносить испытания. Моя Лили – человек подраненный, в силу жизненной необходимости перековавшийся в хохотушку. Ее развод – событие, которое напрасно считают заурядным, – глубоко ранил ее и обесценил в собственных глазах. Она глубоко любила мужа. Она познакомилась с ним задолго до того, как он разбогател. Ей нравились его раскрепощенность и способность восхищать ее. В один прекрасный день, холодно и спокойно, он объяснил ей, что прошло десять лет и он больше не испытывает к ней желания, что это, в общем, нормально: время, привычка. Ему скучно с ней, они теперь слишком хорошо знают друг друга, пресловутая загадка исчезла, а жизнь слишком коротка, чтобы продолжать брак на таких условиях. Бизнесмен, ставший миллионером, просто ушел к другой женщине – моложе, сексуальней и, естественно, загадочней, поскольку он ее едва знал. Мужчины никогда не снимаются с якоря, не присмотрев себе какую-нибудь гавань.

Я приглашаю Лили к себе, она соглашается, она не хочет, чтобы сын видел ее в таком состоянии. С ним пришла посидеть бабушка. Я спускаюсь вниз, в известный магазин, который производит легальный наркотик, вызывающий привыкание: шоколад. Лили его обожает – особенно черный, почти горький, «настоящий», как она говорит. Я хочу самого лучшего, покупаю изысканнейшие шоколадные конфеты и даже иду у себя на поводу, прихватив пачку вафель в молочном шоколаде, которые хорошо бы вообще запретить. Прошу упаковать шоколад для Лили в красивую красную коробку, потом передумываю: «Нет, в зеленую, пожалуйста». Страсти я предпочитаю надежду.

Лили со слезами на глазах благодарит меня. Она непричесанная, ненакрашенная, небрежно одетая. Теперь ей на все плевать, говорит она.

– И кому мне нравиться?

– Мне, черт побери!

– Ты права, красавица, давай станем лесбиянками…