Невероятное путешествие Вивьен Маршалл - Шеннон Кёрк (2016)

Содрав кожу с рук, ног и лица в горючем падении, я фокусируюсь максимум на секунды три на двух вещах. Первая – это мои красные каблуки, торчащие из железной решетки какого-то чудовищного грузовика – бронированного, пожарного, курьерского, не знаю, большого грузовика. Каким образом законы физики вступили между собой в сговор, чтобы создать этот коллаж из грузовика и шпилек, было неподвластно моему ничтожному уму редактора-фрилансера.

Вторая вещь – это моя открытая кожаная сумка и ее оторванная ручка. Застежка с серебристой пряжкой стучит по коже, словно палец стучит по столу. Все содержимое извергается наружу. Бумажки и фотографии кружат вместе с ветром, цепляясь за щиколотки оцепеневших пешеходов: некоторые из них стояли, закрыв рты ладонью, некоторые, прикрыв глаза детям, кричали, а одна женщина бросилась ко мне. Содержимое сумки, которое казалось столь важным каких-то пару минут назад, отлетело к входу в метро, к окнам магазинов и ресторанов: отредактированная мною рукопись одного моего клиента, рисунки моего милого сына Айвана для Малой лиги и план на лето Джека (отца Айвана) – он не менялся с момента рождения Айвана.

Кроме того, из сумки выпала книга под названием «Единственный и неповторимый Айван». Я читала ее сыну перед сном – он любил главного персонажа, гориллу, не думаю, что дело лишь в его имени. «Айван» падает на бордюр и ударяется своими чистыми страницами. Все вокруг гремит, хлопает, кружится, колеблется, сотрясается, в отличие от обомлевших зевак от вида сломанной меня – все слишком шокированы, чтобы собрать детали моей прелестной жизни воедино.

Проходит три секунды, и все сирены, которые я слышала, замолкают, тухнет и солнечный свет, и бормочущий лязг мотора грузовика. Люди молча пялятся, а их движения становятся белыми, а затем и вовсе темнеют.

Каким было то слово? Восхождение? Ах ты, жестокий, умный мир. Грязный, маленький дьяволенок. Мерзкий, мерзкий хитрец. Снова меня вокруг пальца обвел.

Глава II

Ной

Я оказалась в чудесном парке с пышным, ярким травяным покровом и деревянной тропинкой. Я пошла по этой тропинке мимо неуловимых ручейков и почувствовала, как солнце коснулось моего лица. Я пошла за лучиком. День ускользнул, и опустились сумерки.

В сумеречном воздухе я наткнулась на узкий мостик. Пересечь его мог только пешеход или гольф-карт, ну или местный олень, или какой-нибудь полевой кролик. Этот мост с вырезанными вручную ступеньками и газовыми лампами, он прекрасен, вам так не кажется?

Все вокруг моста и даже внизу, в долине, кружится, а изогнутые ветви деревьев борются за свободное место, будто тысяча людей пришли на вечеринку свитеров и все меряют свитера, натянув их на головы и застряв локтями, а когда пытаются их снять, то снова застревают. Кривые, изогнутые, длинные, короткие, напряженные, вытянутые, высокие и низкие, повсюду эти узловатые конечности. А еще они старые, как слоновий хобот с коленями, а их толстая кожа и морщины – это результат многолетней мудрости. Да и цвет тоже: естественный серо-коричневый.

Листья шелестят в быстром танце, словно хихикая от радости. Глядя на верхушки деревьев, густые, как брокколи, я не смогла вспомнить более идеальное небо, разве что то, нарисованное Ван Гогом. Ну, вы ведь знаете картину «Звездная ночь», с тем самым синим небом цвета планеты Земля. А в том лазурном небе танцуют белые, да, по-настоящему белые звезды; ниточки от их верхушек, отражаясь в океане, касаются своих же отблесков.

Никакого холодного бриза. Никакой сжигающей жары. Кажется, золотое сияние газовых ламп в туманной металлургии остужает мое тело до температуры воздуха – словно моя кожа сливается с ночью, между мной и этим пейзажем полностью размываются границы.