Горбун, Или Маленький Парижанин - Феваль Поль Анри (1993)

Среди них был один, которому не исполнилось, наверное, еще и восемнадцати, истинный дьявол. Его звали маркиз де Шаверни.

Рассказывали, что у него щеки свежие и розовые, как персик, сам он миловиден, с длинными светлыми волосами, обрамляющими чистый белый лоб, и глазами, озорными, как у девушки, и у него еще даже не выросли усы. Он был самый ужасный из всех. При мысли об этом херувимчике сладко ныли сердца всех сеньорит Мадрида.

Сквозь щели жалюзи на моем окне я иногда видела в сени прекрасного парка Оссуны молодого изящного дворянина с несколько женственной внешностью, но уж он-то совершенно не походил на этого повесу де Шаверни. Он выглядел таким скромным и целомудренным. К тому же он выходил на прогулку ранним утром. А де Шаверни после бурно проведенной ночи, надо думать, вставал поздно.

Этот юный дворянин то присаживался на скамейку, то ложился в траву, то, склонив голову, прохаживался с задумчивым видом, и почти никогда не выпускал из рук книгу. То был чрезвычайно прилежный молодой человек.

Навряд ли де Шаверни был так привержен к чтению.

Нет, такое и подумать было просто невозможно. Этот дворянин был полнейшей противоположностью де Шаверни, если только молва не оболгала самым постыдным образом юного маркиза.

Но молва молвою, а этот дворянин оказался тем самым маркизом де Шаверни.

Шалун, дьявол! Мне казалось, я влюбилась бы в него, не будь на свете Анри.

У него было доброе сердце, матушка, правда, испорченное теми, кто сбил его в столь юные годы с пути, но все же благородное, пылкое и щедрое. Наверное, однажды ветром отогнула край жалюзи, потому что он увидел меня и с той поры все время проводил в парке.

Во всяком случае, я удержала его от многих сумасбродств. В парке он вел себя кротко, как святой. Но тем не менее иногда отваживался поцеловать сорванный цветок и бросить его к моему окну.

Однажды он пришел с духовой трубкой, нацелил ее на жалюзи и очень точно забросил в щель между рейками записочку.

Если бы вы только знали, матушка, до чего это была прелестная записка. Он хотел жениться на мне и писал, что я вырву его душу из ада. Я едва удержалась от ответа, но ведь я совершила бы доброе дело. И лишь мысль об Анри остановила меня. Я даже не подала признаков жизни.

Бедняжка маркиз долго ждал, не отводя взора от моего окна; потом я увидела, как он утер глаза, на которые, видимо, навернулись слезы. Сердце у меня сжалось, но я проявила стойкость.

Вечером того дня я сидела на балконе витой башенки, что возвышалась на боковой стене нашего дома, стоящего на углу калье Реаль. С балкона была вида и широкая калье Реаль, и наша темная улочка. Анри запаздывал, я ждала и вдруг услыхала в темноте два негромких голоса. Я обернулась. У стены я заметила две фигуры. То были Анри и маленький маркиз. Вскоре голоса стали звучать громче.

— Да вы знаете ли, приятель, с кем разговариваете? — надменно бросил де Шаверни. — Я — кузен принца Гонзаго!

При этом имени шпага Анри, казалось, сама выскочила из ножен.

Шаверни обнажил свою и бесстрашно встал в боевую позицию. Этот поединок был бы до такой степени неравным, что я не выдержала и закричала:

— Анри! Анри! Он же совсем мальчик!

Анри тотчас же опустил шпагу. Маркиз де Шаверни поклонился мне, и я услышала, как он сказал:

— Надеюсь, мы еще встретимся?

Когда Анри через несколько секунд вошел в дом, я с трудом узнала его. У него было такое взволнованное лицо… Он не заговорил со мной, а принялся расхаживать по комнате.

— Аврора, — произнес он наконец каким-то чужим голосом, — я не отец вам.

Я это знала. Я думала, он продолжит, и вся обратилась в слух. Но он замолчал и снова принялся расхаживать. Я заметила, как он вытер со лба пот.

— Что с вами, друг мой? — ласково спросила я его. Вместо ответа он задал мне вопрос:

— Вы знаете этого дворянина? Отвечая, я, наверное, покраснела.

— Нет, не знаю.