Горбун, Или Маленький Парижанин - Феваль Поль Анри (1993)

— Не утруждайте себя упреками, ваше высочество, — вскричал он, — случилось непредвиденное: я только что из тюрьмы Шатле. По счастью, два эти негодяя, которым удалось дать тягу, прекрасно справились с моей задачей: на суд они не явились, и давал показания я один. Дело сделано. Через час голова этого дьявольского отродья слетит с плеч долой. Этой ночью мы будем спать спокойно.

Поскольку Гонзаго ничего не понял, Пероль в двух словах рассказал ему о неприятности, случившейся с ним в Новой башне, и о побеге двух мастеров шпаги в компании с Шавер-ни. Услышав имя маркиза, принц нахмурился, однако заниматься подробностями ему было некогда. Затем Пероль рассказал о том, что повстречал в канцелярии Шатле принцессу Гонзаго и Аврору.

— Я приехал в Пале-Рояль на несколько секунд раньше них, но этого оказалось достаточно. Вы, ваше высочество, должны мне две акции, которые стоят по сегодняшнему курсу пять тысяч двести пятьдесят ливров, — я успел сунуть их в руку господину де Нанти, и он отказал нашим дамам в аудиенции.

— Это хорошо, — похвалил Гонзаго. — А как насчет остального?

— С остальным тоже все на мази. Почтовые лошади будут к восьми, перекладные готовы до Байонны.

— Это хорошо, — похвалил Гонзаго и достал из кармана какой-то документ.

— Что это? — поинтересовался фактотум.

— Моя грамота тайного королевского посла с подписью Вуайе д'Аржансона.

— И он сделал это сам? — изумился Пероль.

— Они все полагают, что сейчас я более чем когда-либо в фаворе, — ответил Гонзаго, — я об этом позаботился. И, клянусь небом, они не ошибаются! Мне нужно быть очень сильным, друг мой Пероль, чтобы регент мне все спустил. Очень сильным! Если голова Лагардера покатится с плеч, я поднимусь на такие вершины, что у всех у вас уже сейчас может закружиться голова. Регент не будет знать, как возместить мне ущерб, причиненный его сегодняшними подозрениями. Я возьму его в ежовые рукавицы, и если теперь, когда Лагардер, этот Дамоклов меч, уже не будет висеть у меня над головой, регент станет передо мною пыжиться, то — клянусь Господом! — у меня есть достаточно голубых, белых и желтых акций, чтобы пустить весь банк ко дну!

Пероль тут же согласился — таковы были его роль и долг.

— А правда, — осведомился он, — что его королевское высочество будет председательствовать на семейном совете?

— Я склонил его к этому, — нагло заявил Гонзаго.

Ему удавалось вводить в заблуждение даже проклятые души своих соратников.

— А вы можете рассчитывать на донью Крус?

— Более чем когда-либо. Она поклялась, что явится на совет.

Пероль посмотрел принцу прямо в глаза. Тот ответил насмешливой улыбкой.

— Если донья Крус вдруг исчезнет — что поделать? — ответил он. — У меня есть враги, которым это было бы на руку. Девочка ведь была — и этого достаточно, члены совета ее видели.

— Неужели?.. — начал фактотум.

— Сегодня вечером мы много чего увидим, друг мой Пероль, — ответил Гонзаго. — Госпожа принцесса могла бы дойти до регента и не причинила бы мне тем самым ни малейшего вреда. У меня есть должности, но главное — у меня есть свобода, и это несмотря на то, что меня обвинили, не впрямую, разумеется, в убийстве. Теперь я мог бы маневрировать целый день. Регент, сам того не ведая, превратил меня в гиганта. Черт возьми, как медленно тянется время! Мне не терпится покончить со всем этим.

— Стало быть, — смиренно осведомился Пероль, — вы, ваше высочество, уверены в успехе?

В ответ ГонзАго лишь гордо улыбнулся.

— Но в таком случае, — не унимался Пероль, — к чему это ополчение? Я видел у вас в гостиной всех наших людей в полной форме, и форма эта походная, черт возьми!

— Они собрались по моему приказу, — ответил Гонзаго.

— Значит, вы опасаетесь сражения?