Горбун, Или Маленький Парижанин - Феваль Поль Анри (1993)

— Поклонись, дорогуша, — велел своему другу огасконив-шийся провансалец, — и поблагодари монсеньора.

— Ну, хватит! — презрительно глядя на них, бросил Гонзаго.

Оба промолчали. С этими храбрецами человек, который платит, может себе позволить все, что угодно.

— На ногах стоите твердо? — осведомился Гонзаго.

— Я выпил всего один бокал вина за здоровье вашей светлости, — нагло соврал Плюмаж. — Ризы Господни! По части воздержанности я не знаю себе равных.

— Он правду говорит, ваша светлость, — несмело отозвался Галунье. — Я подтверждаю его слова, поскольку превосхожу его воздержанностью и пил только воду, подкрашенную вином.

— Ты, дорогуша, — возразил Плюмаж, бросив на друга суровый взгляд, — выпил столько же, сколько я, ни больше, ни меньше. Битый туз! Прошу тебя никогда не искажать при мне истину. Мне отвратительна ложь.

— Ваши шпаги по-прежнему хороши? — задал вопрос Гонзаго.

— Лучше не бывает, — ответил гасконец.

— И всегда к услугам вашей светлости, — добавил с поклоном нормандец.

— Прекрасно, — бросил Гонзаго.

И он повернулся к ним спиной, каковой оба друга и отвесили по поклону.

— Ишь, шельма, — пробормотал Плюмаж, — умеет говорить с благородными людьми!

Гонзаго знаком подозвал Пероля. Плюмаж и Галунье отошли в глубину зала и встали почти что у самых дверей. Гонзаго вырвал из записной книжки страницу, на которой он записал сведения, полученные от доньи Крус. Когда он передавал листок управляющему, в щелке приотворенных дверей показалось лицо горбуна. Его никто не заметил, и он это знал: лицо его совершенно переменилось, глаза светились незаурядным умом. Увидев в двух шагах от себя принца Гонзаго и его верного приспешника, горбун стремительно отпрянул и приложил к щели ухо.

Пероль в эту минуту с трудом разбирал слова, которые Гонзаго нацарапал карандашом, и горбун услышал:

— Певческая улица, девушка по имени Аврора. Читатель, без сомнения, ужаснулся бы, увидев выражение, какое появилось в этот миг на лице горбуна. Мрачный огонь вспыхнул в его глазах. «Он знает! — подумал горбун. — Откуда?»

— Понятно? — спросил Гонзаго.

— Да, я понял, — ответил Пероль. — Это удача!

— У таких людей, как я, есть своя звезда, — заметил Гонзаго.

— Куда поместить девицу?

— В дом к донье Крус. Горбун хлопнул себя по лбу.

«Цыганка! — прошептал он. — Но как она сумела узнать?»

— Значит, надо просто похитить ее? — задал вопрос Пероль.

— Но только без шума, — предупредил Гонзаго. — В нашем нынешнем положении мы не можем быть замешаны в скандал. Хитростью и ловкостью! А ты в этом силен, дружище Пероль. Если бы речь шла о том, чтобы кого-нибудь проткнуть шпагой или отразить удар, я не стал бы обращаться к тебе. Готов биться об заклад, интересующий нас шевалье тоже живет в этом доме.

— Лагардер! — с нескрываемым страхом произнес управляющий.

— С этим головорезом тебе не придется встречаться. Первым делом надобно разузнать, дома ли он, но я готов прозакладывать голову, что его сейчас нету.

— Да, он любит выпить.

— Ежели его нет, действуй вот по такому плану. Возьми-ка этот билет… — И Гонзаго вручил управляющему одно из двух приглашений, что были оставлены для Фаэнцы и Сальданьи, и продолжил: — Ты раздобудешь бальный туалет наподобие того, что я заказал для доньи Крус. На Певческой улице у тебя будут стоять наготове носилки, и ты ей представишься как посланец Лагардера.

— Это страшно рискованно, — заметил господин де Пероль.

— Полно! Стоит ей увидеть платье и драгоценности, и она обезумеет от радости. Тебе останется только сказать: «Лагардер шлет вам это и ждет вас».

— Дрянной замысел, — раздался рядом с ними скрипучий голос. — Девица не тронется с места.

Пероль подскочил, Гонзаго положил руку на эфес.

— Битый туз! — промолвил Плюмаж. — Ты только взгляни, брат Галунье, на этого человечка.