Почти касаясь - Колин Оукли (2017)

И раз хуже уже быть не могло, я вытащил телефон и набрал сообщение Элли. Она мне уже четыре месяца не отвечала, но это не значит, что я решил сдаться.

Только что нечаянно крепко выругался на людях. Директор Айжи и бабулька, которая следит за транспортным движением у школы, в шоке. Думаю, тебя это позабавит. Люблю тебя, солнышко. Папа.

Я знал, что не нужно подписывать сообщения: Элли научила меня этому два года назад, когда заглянула мне через плечо, – я набирал сообщение, заканчивая его подписью «Эрик».

– Пааааап, – сказала она своим недавно изобретенным тоном, будто бы я – самый тупой человек на земле. – Ты же знаешь, что, когда ты отправляешь сообщение, твой телефон автоматически отображается? Все понимают, что оно от тебя.

Примерно в это же время она начала заканчивать каждое предложение, чуть повышая голос, будто бы каждая фраза каким-то неведомым образом была вопросом. Я быстро понял, слушая ее разговоры с друзьями, что это типично для речи девочек-подростков. Я даже подумал, вдруг им в средней школе раздают специальные учебники по тому, как говорить, одеваться и снисходительно относиться к родителям.

В любом случае, я не знал о том, что не нужно подписывать сообщения, и был благодарен за объяснение – даже если оно было немного унизительным.

Но я все равно продолжал подписывать свои сообщения Элли, потому что так я мог представить, как она закатывает глаза от непонятливости своего папаши. Я надеялся, что она даже будет хихикать. Еще мне нравилась мысль о том, что так я напоминал ей, кто я.

Ее отец. Даже если она не хотела со мной говорить.

Я нажал «отправить». А потом налил себе еще кружку кофе.

Завтра. Завтра я начну пить меньше кофе.

Глава третья

Джубили

Почтальон опаздывал.

Я изо всех сил пыталась не отрываться от сериала про Джека-потрошителя, но то и дело мой взгляд возвращался к часам на стене. Было тринадцать семнадцать дня. Почта приходила каждый день с двенадцати до половины первого. Я волновалась за него. За почтальона. Пусть даже я никогда с ним и не общалась. И не знаю, как его на самом деле звали. Я называла его Эрл, потому что однажды я услышала его через дверь, он приятным баритоном распевал песенку про какого-то Эрла. Может, он стал свидетелем ограбления, погнался за вором, сбил его с ног, прижал к земле, все ради того, чтобы вернуть сумочку. Эрл мог бы сделать что-то в таком духе, у него было такое вот лицо. Честное. Доброе.

А что, если случилось что-то хуже? Например, его хватил удар. Или тромб пробрался из ноги и попал прямо в сердце? Может, он лежал беспомощный, посреди улицы, под ярко-синим небом, вокруг рассыпанных конвертов и посылок, будто ящик, колеблющийся на морских волнах.

И как только я начала паниковать, я услышала его. Скрип несмазанной дверцы для почты на моей двери, водопад конвертов и рекламных листовок, сыплющихся на пол.

Я вскочила с дивана, подкралась на цыпочках к двери, стараясь не поскользнуться на бумажках, что теперь покрывают пол гостиной, подбежала к глазку и увидела его спину, Эрла, увидела, как он уходит.

Я была так невероятно рада, что он жив, цел и невредим, идет в этих своих шортах, носках до колена и ботинках, похожих на обувь врачей, и с сумкой, свисающей с левого плеча на правое бедро, что какая-то часть меня захотела выбежать наружу и обнять его.

Но очевидно, что я этого не могла сделать.

Я наклонилась собрать почту и увидела их – красные штампы, кричащие с конвертов.

ПРОСРОЧЕНО

ПОСЛЕДНЕЕ УВЕДОМЛЕНИЕ

ОПЛАТИТЕ