– Верно, но у самого моста лодочный причал, и служитель видел, что он поплыл вверх по течению. Он вспомнил об этом, конечно, задним числом, потому что стало известно о Бертеле и все стали вспоминать, что было в тот день, и много того, чего не было. Я спросил этого служителя, почему, черт подери, он не рассказал о человеке в плоскодонке раньше, почему ни слова не сказал полиции. И получил ответ, что ему просто не пришло в голову, поскольку несчастный случай произошел так далеко, что человек, который шел на плоскодонке, не мог быть на месте происшествия, а в половине двенадцатого оказаться у Миллингтонского моста. И он совершенно прав. Откуда бедному смотрителю знать, что вся заварушка произошла именно возле шлюза? В любом случае он совершенно уверен, что все было так, как он сказал, потому что, видите ли, обсуждал это с мистером таким-то, и если, мол, я ему не верю, то могу спросить у указанного мистера. Так как его информация показалась мне правдоподобной, я плюнул и двинулся к следующему шлюзу. Очутившись у какой-то занюханной гостиницы, я наудачу задал там пару вопросов. По-моему, она называется «Голубая корова».

– Да, помню, – сказал Бридон. – Там Бертелы ужинали, перед тем как направиться в «Миллингтонский мост». Помнишь, Анджела?

– Конечно, мы еще думали, чем же их кормили в такой-то час.

– А наш человек в плоскодонке туда заходил? – спросил Бридон.

– Заходил. И спрашивал, нет ли для него писем. Писем не было, только телеграмма, которую он и прочел. Телеграмма была на имя Уоллеса – то самое имя, на которое он брал лодку в Оксфорде. Думаю, вымышленное. Прочитав телеграмму, он попросил расписание поездов и автобусов. Потом заказал чай и, пока пил, опять расспрашивал про Бертелов – ужинали ли они вдвоем, вместе ли уехали и так далее. Допив чай, сел в лодку и поплыл вниз.

– Значит, потом вы тоже двинулись вниз?

– Нет, для вящей уверенности я поднялся еще до следующего шлюза. Тамошний смотритель абсолютно уверен, что в указанное время на плоскодонке никто не проплывал. Примерно в это время по радио передали новости об исчезновении Бертела, и он спустился вниз, чтобы помочь в поисках. В его отсутствие за шлюзом присматривала жена, и в это время не было ни одной лодки. Более того, на всем пути до Шипкота смотритель не видел ни одной лодки, подходящей под описание. У Берджеса тоже нет никаких сомнений в том, что плоскодонка через Шипкот не возвращалась. Он не мог ее не заметить: если бы тот человек плыл обратно, то показал бы свой билет. Так что прошу любить и жаловать, наш друг в плоскодонке испарился между Шипкотом и следующим шлюзом, заодно прихватив с собой и лодку.

– Аккуратно ее сложил, как это делают арабы, и тихонько растворился, – закивала Анджела. – Полагаю, вы ее искали?

– Да как еще. Нанял лодку с лодочником, и мы прошли весь путь до Шипкота. Искали под деревьями там, где они нависают над водой; прошерстили всю лодочную пристань у Миллингтонского моста; только что не ныряли, чтобы найти эту треклятую плоскодонку. Но клянусь вам: даже если я при этом потеряю последние остатки репутации здравомыслящего человека, я прочешу драгой весь этот отрезок реки.

– А как он выглядит, этот наш друг? – поинтересовался Бридон. – Кто-нибудь смог толково его описать?

– Тут все сходятся. В один голос говорят, что это спортивного вида мужчина, гладко выбритый, такие лоснящиеся черные волосы, выше среднего роста. Больше ничего определенного – впрочем, как всегда, – однако вполне достаточно, чтобы исключить большое число кандидатов. Особо я попытался выяснить, был ли он один. Например, был ли на лодке поднят навес, под которым мог прятаться еще кто-то. Все мои свидетели единодушно уверяют, что, насколько они помнят, он был один. Берджес уверен в этом прямо-таки на сто процентов.

– Ну что, тогда давайте наконец попытаемся восстановить всю разваливающуюся картину. Анджела, пока тебя не было, мы несколько продвинулись, так что, пожалуйста, не перебивай.