Девочка с медвежьим сердцем - Фрэнсис Хардинг (2017)

– Хорошо, – одобрил Овадия. – Очень хорошо. – Помолчав, он прищурился. – А о нас все еще ходят слухи?

– Их трудно задушить, милорд, – осторожно заметил Кроу. – Особенно те, где речь идет о колдовстве.

Колдовстве?

Мейкпис ощутила дрожь суеверного ужаса. Правильно ли она расслышала? Священник в Попларе иногда говорил о колдунах – нечестивых, продажных женщинах и мужчинах, заключивших тайную сделку с дьяволом, чтобы получить греховную силу. Они могут сглазить любого. Заставят твою руку усохнуть, уничтожат урожай на корню, сделают так, что твой ребенок заболеет и умрет.

Конечно, колдуны были вне закона, их ловили и предавали суду, а иногда даже вешали.

– Если мы не сумеем оградить короля от подобных слухов, – медленно выговорил старый аристократ, – значит, нужно помешать ему ими воспользоваться. А для этого следует сделаться полезными ему, слишком полезными, чтобы с нами расстаться. Необходимо обрести над ним власть. Удерживать его чем-то, чтобы он не посмел нас обличить. Ему отчаянно требуется занять у нас деньги, не так ли? Уверен, мы сможем заключить нечто вроде сделки.

Мейкпис, окончательно онемев, продолжала стоять у двери. Жар от камина пощипывал лицо. Не все услышанное она поняла, но была твердо уверена, что подобные мысли и слова никогда, никогда в жизни не должны были донестись до ее ушей.

Но тут старый лорд повернул голову и, заметив ее, слегка нахмурился:

– Кроу что это дитя делает в моей комнате?

– Дочь Маргарет Лайтфут, – тихо ответил Кроу.

– А, бастард. – Морщины на лбу Овадии немного разгладились. – Давай-ка посмотрим на нее.

Он знаком подозвал Мейкпис. Рухнули ее последние надежды на теплый прием. Она медленно приблизилась и остановилась возле кровати. Ночная рубашка и сползший на лоб колпак Овадии были обшиты дорогим кружевом, и Мейкпис принялась беспомощно вычислять, сколько недель потребовалось бы матери, чтобы сплести такое же. Но тут она сообразила, что уставилась на лорда, и поспешно опустила взгляд. Глазеть на богатых и могущественных было опасно. Все равно что смотреть на солнце.

Поэтому она стала наблюдать за ним сквозь полуопущенные ресницы. Разглядывала унизанные кольцами пальцы, голубые вздувшиеся вены. Он пугал ее.

– О да, она одна из детей Питера, – пробормотал Овадия. – Взять хотя бы ямочку на подбородке! И эти светлые глаза! Но ты говоришь, она спятила?

– Большую часть времени покорная, но очень медлительная и буйная во время припадка. Родные говорят, что всему виной скорбь и удар по голове.

– Если разум из нее выбили, вбей его обратно, – отрезал Овадия. – Нет смысла жалеть розгу, когда речь идет о детях и сумасшедших. Они очень похожи. Становятся дикарями, если оставить без присмотра. Единственное лекарство – наказание. Ты! Девчонка! Можешь говорить?

Мейкпис вздрогнула и кивнула.

– Мы слышали, что у тебя бывают кошмары, дитя мое, – продолжал Овадия. – Расскажи о них.

Мать запретила Мейкпис говорить о своих снах. Но мать больше не мать, и обещания, похоже, теперь не имеют особого значения. Поэтому девочка, заикаясь, пролепетала несколько несвязных предложений о черной комнате, шепотках и летающих лицах.

Овадия с довольным видом не то хохотнул, не то тихонько кашлянул.

– Ты знаешь, кто эти существа, которые являются тебе в кошмарах? – осведомился он.

Мейкпис сглотнула, прежде чем кивнуть.

– Мертвые создания, – ответила она.

– Сломленные мертвые создания, – поправил лорд, словно речь шла о важном отличии. – Слабые. Чересчур слабые, чтобы укрепиться и держаться, не имея тела. Они хотят получить твое… Ты ведь знаешь об этом. Не так ли? Но здесь они до тебя не дотянутся. Это паразиты, и мы уничтожаем их, как крыс.