Зачем нужны университеты? - Стефан Коллини (2016)

Оборонительная установка другого толка вступает в игру и тогда, когда от университетов требуется показать, что они действительно делают то, о чем говорят. Странность современных форм такого требования не должна остаться без комментария. Грубо говоря, университеты помогают студентам учиться, предоставляя им педагогические и другие академические ресурсы, а затем через различные экзамены определяют, насколько хорошо студенты что-то усвоили. В то же самое время исследователи и ученые, отвечающие за преподавание, заняты еще и расширением границ познания в своих собственных дисциплинах посредством различных исследований и научной работы, и состояние нового понимания, к которому они приходят, демонстрируется публикациями и другими формами обращения к целевой аудитории. Годовой отчет, рассказывающий о том, что все это действительно произошло, и предъявляющий определенные статистические и финансовые показатели, – возможно, единственное свидетельство, в котором может быть потребность, да и вообще единственное, которое можно предоставить. Однако требование, чтобы все это было проверено каким-то другим способом, выражает опять же недоверчивость нашего бдительного друга, налогоплательщика, или, по крайней мере, его использование в качестве политического пугала.

В современных консюмеристских обществах бытует подозрение, будто любая форма самоуправления является непременно завесой для халатности или даже коррупции. Утверждается, что интересы «общества» должны защищаться структурами реального общественного контроля. Обычно они оказываются предельно механистичными, поскольку сложные и не поддающиеся фиксации достижения нужно перевести в некие измеримые «данные», которые понятны для непрофессиональной публики. Но что делать, когда подконтрольная деятельность, если не ограничиваться ее минимумом, не подлежит эффективному регулированию такого рода, поскольку ее качество – это вопрос компетентного суждения? В подобных случаях должен быть найден заменитель, нечто, способное стать реальным приближением к существующей ныне деятельности, чтобы можно было сохранить видимость общественного контроля. В рамках этой более общей логики британским университетам пришлось вложить слишком много сил и средств в эти мнимо объективные или прозрачные механизмы обработки и оценки, дабы показать – аудитории, настроенной довольно скептично, – что они на самом деле делают то, о чем говорят. Чтобы выполнить данное требование, университеты на самом деле должны предоставлять искаженную картину своей фундаментальной деятельности. Взять, к примеру, некоторые привычные фразы: университеты, говорят нам, должны «гарантировать доставку»[32] учебной программы и т. п. Даже не слишком задумываясь, можно легко понять, что есть очевидные расхождения между образованием и пиццей, а потому и опасность, скрывающаяся в том, что людей, говорящих на этом языке, поощряют трактовать учебную программу и ее освоение студентами в качестве чего-то инертного, словно бы программа просто доставлялась к дверям ума. Менее очевидный момент обозначается зависимостью этой бюрократической риторики от представления о «гарантии доставки». Рискованное и непредсказуемое взаимодействие умов, которое, собственно, и должно состояться в процессе подлинного образования, не может быть в этом смысле «гарантировано». Преподаватель может написать отчет о том, что было сделано, но между таким отчетом и реальностью самого пережитого опыта все равно будет сохраняться разрыв. На самом деле не этого отчета требуют сегодняшние режимы «гарантии», т. е. фиксация опыта – не их мотив. Сегодня просят не предоставить какой-то отчет о том, как прошло обучение и как оно обогатило умы студентов, а дать подтверждение третьей стороне, что заявленные процедуры были соблюдены. Таков еще один пример ошибки подотчетности, т. е. веры в то, что процесс составления отчетов по какой-то деятельности в одобренной форме дает некоторую гарантию того, что нечто стоящее действительно было сделано.