Белый отряд - Артур Конан Дойл (1891)

– Меня поражает, друзья мои, что такие молодцы, как вы, сидят дома и прозябают в глуши, вместо того чтобы идти попытать счастье на войне. Насколько это прибыльно, вы можете убедиться, посмотрев на меня. Неужели, – удивился Эльвард, – вас не прельщает тот образ жизни, который веду я? Ем вкусно, пью, сколько душе угодно, друзей угощаю на славу, свою девчонку наряжаю в шелк и бархат, карманы мои всегда полны золотых. Года четыре тому назад, когда в битве при Бринье был убит Джеймс Бурбонский и уничтожена его армия, почти каждый английский стрелок имел в пленниках кто графа, кто барона. Питер Карсдейл, деревенщина, взял в плен самого Амори де Шатонвиля, владетеля Пикардии[22], и получил выкуп в пять тысяч крон, да еще коня со сбруей. Конечно, французская шлюха выманила их так же быстро, как француз их уплатил, но, клянусь честью, на что еще тратить деньги, как не на женщин? Согласна, ma belle?

– О, было бы очень скверно, если бы наши храбрые стрелки не привозили нам гостинцев из дальних стран, – ответила госпожа Элиза, польщенная вниманием воина.

– A toi, ma chérie[23], – ответил Эльвард, посылая ей воздушный поцелуй. – О, la petite показалась, a toi aussi![24] Mon Dieu[25], какой хороший цвет лица у этой девочки!

– Благородный сэр, – вмешался в это время кембриджский студент, до того хранивший упорное молчание, – насколько мне известно, шесть лет тому назад был заключен мир между нашим королем и Францией, вот почему мне странно, что вы говорите о войне, о походах и подвигах, когда никакой войны нигде нет.

– Так, по-твоему, я вру? – вскричал Эльвард, хватаясь за эфес.

– Боже избави, – проговорил в испуге студент, – я лишь хочу, чтобы вы меня просветили, вот почему осмелился задать вам подобный вопрос. Magna est veritas, sed rаrа[26], в переводе это значит, что все стрелки – благороднейшие и умнейшие люди.

– Вам, молодой человек, еще многому следовало бы поучиться, – заговорил воин более мирным тоном, польщенный похвалой студента, – неужели вас не научили, что, помимо внешних войн, государства одолевают внутренние распри, а во Франции идет непрерывная борьба. В такое-то время стыдно английским стрелкам сидеть дома и заниматься бабьими сплетнями. Вот сэр Джон Хоу пошел со своими молодцами к маркизу Монферратскому, чтобы сразиться с государем Миланским; теперь у нас осталось всего каких-то двести человек, но я уверен, что мне удастся пополнить ряды Белого отряда, в особенности если сэр Найджел Лоринг из Кристчёрча вновь наденет свои боевые доспехи и станет нашим предводителем.

– Ваш успех обеспечен, – воскликнул один из лесников, – если этот храбрый рыцарь опять появится на поле битвы.

– Клянусь зубом апостола Петра, – воскликнул Эльвард, – все это истинная правда. Сейчас я везу к нему в Кристчёрч письмо от сэра Джона Латура, который предлагает ему занять место сэра Джона Хоу. Я уверен, что он не откажется от такого предложения, в особенности если я приведу с собой несколько человек лихих стрелков. Не хочешь ли ты, лесник, быть одним из этих смельчаков? Смени рубанок на благородный крест.

– К сожалению, – отвечал лесник, – не могу принять этого предложения: у меня в Эмери-Даун молодая жена и ребенок. На кого я их оставлю?

Эльвард презрительно посмотрел на лесника и обратился к Аллену.

– Ну, а ты, юноша, не желаешь ли отведать настоящей жизни – жизни воина?

– О, нет, – ответил Аллен, – я человек миролюбивый, к тому же мне предстоит другая работа.

– Проклятие! – вскричал Эльвард. – Во всей доброй Англии не осталось больше настоящих мужчин, лишь бабы, переодетые в штаны. Чтобы вас всех черти забрали!

– Эй, лучник! Попридержи-ка язык! – заревел Джон Гордль. – Меня достало твое хвастовство, и я с удовольствием положу тебя на лопатки.