Убийство на улице Дюма - Лонгворт Мэри Лу

– Может быть, мне придется снова вам звонить, или вам может позвонить прокурор Экса.

Верлак слышал ее глубокое дыхание.

– Да, конечно, но… Меня может не быть… на месте. Давайте я вам оставлю телефон сестры в Риме. Может быть, я буду там… или она сможет вам сказать, где я. Только что до меня дошло, что мои планы на будущее как-то… растворились в воздухе, как это говорится по-английски. Извините… У вас есть ручка?

Верлак записал номер и еще раз поблагодарил.

– Я вам буду сообщать обо всех поворотах дела и всех решениях, которые будут по этому поводу приняты.

– Я буду очень благодарна.

– Удачи вам, синьора.

Верлак вышел из кабинета, проголодавшись и мечтая перекусить, но первым делом – выпить кофе.

– Мадам Жирар, прошу вас меня простить. Я был занят разговором с женой дотторе Роккиа.

– Это я прошу прощения, господин судья. Я слишком быстро вошла. Хотела только вам напомнить, что завтра выходной.

– А, да! Одиннадцатое ноября. Спасибо, мадам, я забыл совсем. Вы не хотите эспрессо? Я собираюсь его приготовить.

Мадам Жирар встала, оправляя облегающую юбку.

– Нет, спасибо, господин судья. Я сейчас иду обедать с мужем.

Верлак улыбнулся, подумав о себе и Марин, Жан-Марке и Пьере, о супругах Жирар, которые после тридцати лет брака и троих детей с удовольствием вместе ходят обедать.

– Передавайте привет мсье Жирару, – сказал он.

Есть все-таки надежда в этом мире. Может быть, синьора Роккиа найдет свою любовь в Риме, или в Бухте поэтов в Леричи, под яркими розовыми и красными бугенвиллеями, возле сине-зеленого моря, любимого Байроном и Шелли.

А может быть, уже нашла.

Глава 32. Бухта поэтов

– Менеджер отеля в Сан-Ремо узнал Роккиа, – сообщил Полик Верлаку за сэндвичами.

– А ведь он мог быть подкуплен, – предположил Верлак.

– Я тоже об этом подумал, так что навел дополнительные справки, точнее, не я, а Казаль, она немного разговаривает по-итальянски. Бармен отеля тоже узнал Роккиа из телевизора, и парковщик, у которого записаны все бронирования Роккиа.

– Merde! – Верлак посмотрел поверх прилавка на Фанни, владелицу одного из его любимых ресторанов в Эксе: небольшой бутербродной, в двух минутах ходьбы от работы, куда так удобно ходить обедать. – Фанни, где вы покупаете эти pan-bagnat?[40]

– Профессиональная тайна. Но я работала со всеми пекарями города и остановилась на этом.

Верлак ел нью-йоркский сэндвич с нарезанным кубиками гамбургером и луком, сбрызнутыми оливковым маслом, на толстом ломте хлеба.

– Люблю такие места, – сказал он Полику. – Маленькое, чистое, и готовят вкусно. И вполне можно обойтись без залетающих с улицы студентов и паспортисток.

– Ну, им же тоже есть надо, – возразил Полик, оглядывая публику. Одну паспортистку он узнал: Элен надо было срочно обновить паспорт, чтобы успеть на конференцию в Калифорнию, и эта женщина очень грубо с ней обошлась. Это был единственный случай, когда он показал значок комиссара не на работе. – Ладно, студенты пусть, а насчет паспортисток вы правы.

Они доели, расплатились и пошли обратно во Дворец правосудия. Мадам Жирар уже сидела за своим столом и кивком головы показала на Тьери Маршива, Янна Фалькерьо и Анни Леонетти, ждавших в небольшой приемной между ее конторкой и кабинетом Верлака.

– Вас хочет видеть доктор Леонетти, господин судья, – сказала мадам Жирар.

Верлак кивнул и жестом пригласил Леонетти к себе в кабинет. Поздоровавшись, он поблагодарил ее за приход.

– А какого черта я понадобилась? – спросила она больше с любопытством, чем с агрессией. – Мне пришлось отменить занятие, а студенты и так встревожены и потрясены двумя смертями на факультете.