Департамент нераскрытых дел (сборник) - Рой Викерс (1950)

В магазине, приветственно кивнув продавцу, Рейсон направился в кабинет владельца, увлекая Карслейка за собой.

– Мистер Браддел, это мой начальник, старший инспектор Карслейк. Не могли бы вы показать ему ту собаку, что показывали моей племяннице, и повторить все, что говорили мне?

– Конечно. Нашлись желающие купить эту собаку, и мы собирались завтра ее увезти… если, конечно, она не нужна Скотленд-Ярду.

– Нет, спасибо. Она уже потрудилась на благо отечества.

Мистер Браддел проводил посетителей в длинную комнату с многоэтажными рядами клеток, в которых сидели собаки всех видов и мастей.

– Смотрите, мистер Карслейк!

– Куда? – недоуменно нахмурился тот, пытаясь отыскать взглядом мастифа.

Рейсон указал на средних размеров пса с белой мохнатой шерстью и весьма необычной головой.

– Что это за порода? – удивился Карслейк.

– Помесь пастушьей собаки с мастифом, – отозвался мистер Браддел.

– Слышите, сэр? – вмешался Рейсон. – Пастушья собака – мастиф! Мастиф – пастушья собака! Вот вам и пример собачьего образа мысли.

– Щенков принес нам один фермер из Эссекса, который понятия не имел, что это за гибрид. Мы тоже не догадывались, пока щенки не подросли и голова не обрела свою форму.

– Моя племянница увидела двух таких щенков в витрине, – вставил Рейсон, – и случайно упомянула о них за чаем.

Несессер из крокодиловой кожи

Глава 1

Когда мужа убивает любовник жены с ее молчаливого согласия, англичанам вспоминается дело Томпсон – Байуотерса 1922 года, и снова вспыхивает спор, следовало ли повесить Эдит Томпсон[4]. То сравнительно недавнее дело стало хрестоматийным примером старого как мир преступления.

Дело Чондри – Ламберта 1936 года, в сущности, почти ничем от него не отличалось. Филлис Чондри, которой в 1922 году было всего десять лет и которая, вполне возможно, никогда не слышала о своем прототипе, во многом походила на Эдит Томпсон, однако, в отличие от печально знаменитой пособницы убийцы, к суду не привлекалась. Более того, она благополучно вышла замуж за Джеймса Ламберта, устроив пышный свадебный прием в доме своего отца, где, помимо друзей и родственников с обеих сторон, присутствовали два фотографа. Было и подробное описание торжества в местной газете, и все атрибуты респектабельности, необходимые представителями среднего класса, но все это стало возможным лишь потому, что Артура Чондри заблаговременно убрали со сцены.

Подобно Эдит Томпсон Филлис Чондри писала своему любовнику страстные письма, полные напыщенных излияний. Слащавая сентиментальность ее посланий оскорбила бы современный вкус, вздумай кто-нибудь привести из них цитату. Лейтмотив их оставался неизменным: Филлис чувствовала, что совершает «святотатство против природы», принимая любовь сорокасемилетнего мужа (которому, заметим, было сорок пять, когда она вышла за него замуж; вдобавок невеста весьма охотно приняла предложение руки и сердца, оценив по достоинству положение жениха в обществе). Как уверяла Филлис, бедняжку Артура мучили возрастные недомогания, но, даже страдая немощью, он не мог побороть в себе страсть к молодой жене, его невинной жертве. Временами она жалела, что у нее недостает смелости помочь мужу положить конец его мучениям, и, как сама писала, такой поступок был бы «просто убийством из милосердия».

«Просто»! И Филлис была в этом вполне искренна.

С той же искренностью восклицает какой-нибудь посетитель клуба, нисколько не помышляя о политической карьере: «Будь я премьер-министром, быстро решил бы эту проблему!»