Два капитана - Каверин Вениамин Александрович (2007)

– А ты бы спросил об этом у Кати, – отвечал я спокойно.

Он замолчал. У него запылали уши, а глаза вдруг стали бешеные, лоб разгладился. Я смотрел на него с интересом.

– Однако мне известно, – начал он снова немного сдавленным голосом, – что она уехала с тобою.

– Совершенно верно. Я даже помогал ей укладывать вещи.

– Так, – сказал он хрипло. Один глаз у него теперь был почти закрыт, а другим он косил – довольно страшная картина. Таким я видел его впервые.

– Так, – снова повторил он.

– Да, так.

– Да.

– Мы помолчали.

– Послушай, – начал он снова. – Мы с тобой не договорили тогда на юбилее Кораблева. Должен тебе сказать, что в общих чертах я знаю эту историю с экспедицией «Святой Марии». Я тоже интересовался ею так же, как и ты, но, пожалуй, с несколько иной точки зрения.

Я ничего не ответил. Мне была известна эта точка зрения.

– Между прочим, тебе, кажется, хотелось узнать, какую роль играл в этой экспедиции Николай Антоныч. По крайней мере, так я мог судить по нашему разговору.

Он мог судить об этом не только по нашему разговору. Но я не возражал ему. Я еще не понимал, куда он клонит.

– Думаю, что могу оказать тебе в этом деле серьезную услугу.

– В самом деле?

– Да.

Он вдруг бросился ко мне, и я инстинктивно вскочил и стал за кресло.

– Послушай, послушай, – пробормотал он, – я знаю о нем такие вещи! Я знаю такую штуку! У меня есть доказательства, от которых ему не поздоровится, если только умеючи взяться за дело. Ты думаешь – он кто?

Три раза он повторил эту фразу, придвинувшись ко мне почти вплотную, так что мне пришлось взять его за плечи и слегка отодвинуть. Но он этого даже не заметил.

– Такие штуки, о которых он сам забыл, – продолжал Ромашка. – В бумагах.

Конечно, он говорил о бумагах, взятых им у Вышимирского.

– Я знаю, отчего вы поссорились. Ты говорил, что он обокрал экспедицию, и он тебя выгнал. Но это – правда. Ты оказался прав.

Второй раз я слышал это признание, но теперь оно доставило мне мало удовольствия. Я только сказал с притворным изумлением:

– Да что ты?

– Это он! – с каким—то подлым упоением повторил Ромашка. – Я помогу тебе. Я тебе все отдам, все доказательства. Он у нас полетит вверх ногами.

Нужно было промолчать, но я не удержался и спросил:

– За сколько?

Он опомнился.

– Ты можешь принять это как угодно, – сказал он. – Но я тебя прошу только об одном: чтобы ты уехал.

– Один?

– Да.

– Без Кати?

– Да.

– Интересно. То есть, иными словами, ты просишь, чтобы я от нее отступился?

– Я люблю ее, – сказал он почти надменно.

– Ага, ты ее любишь! Это интересно. И чтобы мы не переписывались, не правда ли?

Он молчал.

– Подожди—ка минутку, я сейчас вернусь, – сказал я и вышел.

Заведующая этажом сидела у столика в вестибюле; я попросил у нее разрешения позвонить по телефону и, пока разговаривал, все время смотрел вдоль коридора, не ушел ли Ромашка. Но он не ушел – едва ли ему могло придти в голову, кому я звоню по телефону.

– Николай Антоныч? Это говорит Григорьев. – Он переспросил. Наверно, решил, что ослышался. – Николай Антоныч, – сказал я вежливо, – извините, что я так поздно беспокою вас. Дело в том, что мне необходимо вас видеть.

Он молчал.

– В таком случае, приезжайте ко мне, – наконец сказал он.

– Николай Антоныч! Как говорится, не будем считаться визитами. Поверьте мне, это очень важно, и не столько для меня, как для вас.

Он молчал, и мне было слышно его дыхание.