Дорогами тьмы - Филиппа Грегори (2012)

– Естественно, они спят и видят себя в Риме. Теперь, когда Константинополь в их руках, им не терпится покорить Рим. Что это, как не знамение конца света!

– Он знает графа Влада, – понизила голос Изольда.

– Разумеется! Граф – почти единственный, у кого есть армия, способная противостоять оттоманскому нашествию.

– Он с такой ненавистью произнес его имя…

– Неужели? Раду-бей предупреждал меня в Пикколо, чтобы я остерегалась человека, похожего на него как две капли воды, как брат-близнец.

– Предлагаю ускориться, – встрял в их беседу Фрейзе. Мысли о Луке, оставшемся в деревне, не давали ему покоя, ему хотелось поскорее вернуться и забрать его оттуда.

Попросив детишек держаться покрепче, девушки погнали коней по пыльной дороге. Вскоре, к невыразимой радости Фрейзе, показались громоздящиеся друг на друге крыши Маутхаузена и городские ворота.

– Прибыли, – выдохнул он. – Никогда бы не подумал, что снова буду рад видеть эту жалкую гостиницу. Господи, прошу Тебя, когда я вернусь, пусть меня поджидает здесь сытный обед.

Хозяйка гостиницы, лишь немногим ранее вернувшаяся домой на еле-еле передвигающихся ногах, отправилась отдыхать, и бразды правления перешли к ее дочери, которая прибыла в город с расположенной неподалеку фермы.

Девушки, утомленные дорогой, подъехали к конюшне и спустились с коней.

– Я за Лукой и братом Пьетро. До встречи! – сказал Фрейзе, разворачивая своего скакуна.

– До встречи! – улыбнулась ему Ишрак. – Пока все мы не окажемся под одной крышей, у меня душа будет не на месте.

– А у меня душе покоя не будет, пока мы не уедем отсюда куда подальше, – вздохнула Изольда.

– И у меня душу так и тянет, – вздохнул Фрейзе. – Было бы гораздо лучше, если бы мы отправились домой и дожидались бы конца света в неге и довольстве в своих собственных постелях.

Изольда рассмеялась.

– С Богом! – напутствовала она Фрейзе, протянула руки к ребенку и ссадила его с седла.

Конюх, заметив детей, подпрыгнул как ошпаренный.

– Сомневаюсь, чтоб хозяйка разрешила им зайти в дом, – буркнул он, беря коней под уздцы. – Пойду доложу ей.

Он постучал в дверь кухни и перекинулся парой слов с молодой женщиной, раскрасневшейся от стряпни, с аккуратно уложенными волосами, заколотыми шпильками.

– Кто это такие? – Хозяйская дочь вышла во двор и, подбоченясь, разглядывала лица детей. Младший мальчик втянул голову в плечи и схватил за руку Ишрак.

– Деревенские ребятишки, – объяснила Изольда. – Мы взяли их под опеку. Пока лорд Варгартен и его люди осаждают деревню, детишкам лучше побыть с нами.

Женщина скорчила презрительную гримасу:

– Евреи.

Ишрак откинула капюшон, развязала тугой платок, и хозяйкина дочь увидели ее смуглое, цвета зрелых оливок лицо и черные, как ночное небо, волосы, водопадом хлынувшие на плечи.

– Моя мать была арабкой, – сказала Ишрак с вызовом. – И что с того?

Женщина конфузливо потопталась на месте и уныло промямлила:

– Моя мать приняла вас и вашу попутчицу с распростертыми объятиями. Но эти дети… Они наверняка заразные… Эти люди – они все покрыты скверными болячками.

– Никакие они не заразные, – возразила Изольда. – Я – леди из Лукретили, и я беру этих детей под свое покровительство. Я дам им кров и пищу. Когда в деревне все поутихнет, они смогут вернуться к своим семьям. Надеюсь, ты приготовишь нам вкусный обед – и моим друзьям, когда они вернутся, и этим детям. Мы щедро заплатим тебе за беспокойство, а утром я переговорю с твоей матерью. Мы с ней прошли и огонь, и воду. Уверена, она меня поймет.

– Но вы-то, вы ничего не понимаете! – уперлась молодая женщина. – Нам запрещено помогать им, даже если нам этого хочется. Запрещено пускать их в наши жилища. Ради их же блага. Мы должны жить порознь.