Девочка и мальчик - Мортен Браск (2017)

Я не в силах смотреть на Майю. Не могу, пока врач тут. Мне кажется, что это слишком интимные вещи, и то, что говорит сейчас Майя, может быть произнесено только между ней, мной и малышами.

Когда мы остаемся одни, я сажусь на кровать рядом с Майей. Она лежит, повернувшись ко мне спиной. Она вся дрожит.

– Майя, – шепчу я.

Она не отвечает. Я хочу обнять ее, но у меня нет сил подняться. Я откидываюсь на матрас и смотрю в окно. Свет фар отражается на пластинках жалюзи. Я слышу, как она плачет, сдавленно, наверное, вдавив лицо в подушку, чтобы я не слышал.

Потом затихает. Дышит ровно. Свет от фар кружит по потолку, когда проезжают машины, кружит, кружит. Я закрываю глаза, но кружение продолжается и под закрытыми веками.

18

Когда я просыпаюсь, небо нависает совсем низко над землей. Матово-серые капли дождя дрожат на стеклах. За спиной я слышу голоса. Оборачиваюсь. Голос принадлежит молодой женщине, на бейджике написано, что она акушерка. У нее открытое лицо и голубые глаза. Она сидит на кровати и держит Майю за руку. В ее голосе слышатся особые нотки, что-то живое и радостное.

Она говорит, что препарат начал действовать и что врачи понизили дозу под утро, это отличная новость. Она говорит с едва уловимым акцентом. Не могу понять, откуда она, наверное, в детстве она успела пожить в разных областях, и все они отразились в ее говоре. Имя на бейджике намекает на фарерское происхождение.

Когда она уходит, я присаживаюсь к Майе.

– Привет, – говорю я.

– Привет.

– Как ты себя чувствуешь?

– Мне никогда еще не было так страшно, как сегодня ночью.

До полудня врачи еще несколько раз понижают дозу. Они говорят, что нам повезло, мы отделались легким испугом. Если все и дальше так пойдет, нас завтра выпишут. Я договариваюсь с Майей, что съезжу домой и привезу вещи, которые мы не взяли в больницу: зубные щетки, одежду, книги. Было бы приятно иметь все это здесь, пока ждем выписку. Я целую Майю, она улыбается, у нее темные круги под глазами.

– Возвращайся скорее, – говорит она.

Подушки на кровати взбиты. Все вещи на тех местах, где мы их оставили, все как было. И в то же время в облике квартиры появилось что-то чужое. Столы, стулья, шкафы, комоды, картины, книги, лампы, музыкальный центр, телевизор, кухонная утварь, комнатные растения, статуэтки, ковры. Я узнаю эти вещи, но они перестали быть моими.

Подхожу к застекленному виду на сад и сажусь в кресло. Дождь стих, на листьях повисли капли. Время от времени они отрываются и падают.

На подоконнике лежит стопка книг на тему, как растить детей. Я только пролистал их. Майя прочла их от корки до корки. Сверху лежит книга о том, как ребенок познает мир. На передней обложке детский рисунок, изображающий малыша, раскрывающего объятия читателю и миру.

Я обедаю на скорую руку. В холодильнике не горит лампочка, но хлеб не зачерствел, равно как не испортились сыр, колбаса и помидоры, которые я тонко нарезаю и посыпаю перцем и морской солью. Хочу вскипятить воду и заварить чай, но чайник не включается. Пробую остальные электроприборы, свет в панели с вытяжкой и лампу над столом. Света нет. Выхожу в прихожую проверить пробки. Их выбило. Видимо, это произошло в какой-то момент после того, как мы уехали в Видовре. Я возвращаю предохранители на место, но это не помогает. Больше я ничего не предпринимаю. Мне лучше немедленно вернуться в больницу. Я достаю несколько крекеров, орехи, сухофрукты и убираю все это в сумку. Кладу туда же что-то из одежды, туалетные принадлежности, пару книг.

Я уже готов выйти из квартиры, когда замечаю телефон на письменном столе. Я забыл его взять вчера вечером. На нем два голосовых сообщения, одно из них от мамы.

Наши родители. Они же не знают, что произошло. Я не могу не позвонить им. Я бы мог, конечно, сообщить обо всем завтра, когда мы уже будем дома, но лучше сказать им сразу. Ставлю сумку на пол и набираю номер родителей.