Танго в стране карнавала - Кармен Майкл (2007)

В полночь 2 июня 2002 года амбициозный журналист из «О Глобу» по имени Тим Лопес с целью раздобыть сведения о проституции несовершеннолетних и торговле наркотиками отправился инкогнито на нелегальную фанк-вечеринку — baile funk proibidão. Кариока-фанк, агрессивный гибрид рэпа и Майами бэйс,[63] с жестким пулеметным ритмом, на фоне которого поется о чем угодно, от полигамии до сбыта наркоты, был музыкальным новшеством, недавно выплеснувшимся из фавел и сразу подхваченным благопристойным бразильским обществом. В Комплекс Алемания, громадную старую фавелу, печально известную высоким уровнем преступности, Лопес пришел, вооружившись скрытой камерой, которая, что не удивительно, так и не была найдена, когда неделю спустя полиция обнаружила тело журналиста, порубленное на мелкие куски самурайским мечом. Жители Рио были в ужасе. Конечно, «О Глобу» никогда не входила в число изданий, любимых в фавелах, — в прошлом газета поддерживала жесткую военную диктатуру, а сегодня вдруг стала уделять серьезное внимание ежедневному и систематическому попиранию прав человека в фавелах Рио, — и все же действия Элиаса Maleuco, или Безумного Элиаса, пресловутого наркобарона, явно отдавшего этот приказ, казались чрезмерными и неоправданными.

В течение трех лет после убийства журналиста, пока полиция задерживала все новых правонарушителей, а бразильские СМИ доискивались до мотивов, заставивших наркомафию совершить столь жуткое преступление, в глазах общественного мнения втянутым в это дело оказался сам кариока-фанк. Газетные заголовки обвиняли новую музыку фавел в том, что она «подстрекает к насилию», «оправдывает торговлю наркотиками» и даже «приводит к тому, что женщины беременеют»! Бразильское общество негодовало. Срочно писались новые законы, налагавшие запрет на стихи, воспевающие насилие, а также на открытые концерты и вечеринки, так что диджеям и эм-си[64] пришлось прятаться и буквально уходить в подполье.

Дебаты по этому поводу до сих пор еще будоражат город, высказываются диаметрально противоположные мнения, хотя популярность proibidão[65] фанк-звезд, таких как эм-си Мистер Катра, не хуже стрелки чувствительного индикатора показывала, что не все в бразильском обществе негодуют по этому поводу одинаково.

— Меньше чем через пять минут я ворвусь к тебе как вихрь! — обещал тридцатисемилетний фанковский эм-си, считающийся чуть ли не крестным отцом всего движения. Он перекрикивался со своим агентом по рации, изо всех сил стараясь перекрыть рев мотора нашего взятого напрокат «фиата». В принципе, он выполнил бы свое обещание, если бы мы устроили гонки по Линья Вермелью (Красной линии) в северном Рио, печально известной как весьма опасная магистраль, и неслись бы мимо полицейских блокпостов на скорости 150 километров в час.

Решив положиться на Мистера Катру я попробовала расслабиться, внушая себе, что бразильские дороги похожи на автобаны Германии, что все водители здесь так же послушно соблюдают правила и наш водитель, в частности, знает, что делает. Так и было, пока мы не миновали пост полиции, осмотрительно устроенный за ограждением, — полицейские снайперы стреляли по фавеле, а банда по другую сторону вела ответный огонь, расшвыривая машины перед нами, как игрушечные автомобильчики.

Тут до меня дошло, что Мистеру Катре, возможно, плевать на собственную жизнь, а на мою и подавно, и машину он ведет соответственно. Он, видимо, разделял пофигистскую жизненную концепцию, гласящую: «Наслаждайся сегодняшним днем, потому что завтра может и не наступить». На Германию все это не было похоже даже отдаленно. Машины на дороге перед нами чудовищно виляли, а Мистер Катра, газуя, рычал:

— Идиоты хреновы! Опять эти легавые подняли стрельбу по фавеле прямо с государственной дороги! — Скосив на меня глаза с видом праведника, он махнул рукой и пояснил свою мысль: — Они же подвергают людей риску!