Он отвернулся и направился к воротам «Гнездышка». Снаружи над входной дверью висел стеклянный шар – амулет от порчи. На притолоке были выжжены руна гостеприимства и дурные стихи. Это подготовило Найджела к тому, что ждало внутри. Гостиная мисс Меллорс ломилась от поделок из кожи и папье-маше, невзрачных статуэток, домотканых ковриков и тому подобных объектов прикладного искусства. Наиболее смелым экспонатом была репродукция цветочного натюрморта кисти Ван Гога. Остальные предметы не отличались строгостью нравов. Впрочем, нет: на другом конце комнаты стоял задвинутый за ширму столик, а на нем – несколько серебряных вещичек. Найджел подошел ближе. Да, очень мило. Должно быть, фамильные ценности: две табакерки, распятие, кофейник, шкатулка для визитных карточек и ладошка из слоновой кости на длинной, тонкой ручке – из тех, которыми светские дамы в восемнадцатом веке вычесывали на людях вшей. Рассматривать чужое имущество Найджел никогда не стеснялся. Он заглянул в табакерку, поднял крышку кофейника, затем вдруг опять схватился за табакерку и поднес ее к глазам. На крышке был отчеканен герб – собака с воинственным видом и сомнительной родословной, сидящая в пшеничном поле. Девиз под гербом гласил: «Semper Fidelis»[18]. Найджел быстро нагнулся и увидел тот же герб на кофейнике и визитнице. Он рассеянно сунул табакерку в карман, как вдруг за спиной прогремел голос мисс Меллорс:

– И давно вы промышляете чужим серебром, молодой человек?

Найджел покраснел.

– Н-на самом деле… – пробормотал он, – извините. Я не п-промышляю. Просто задумался, и оно… как-то…

– …само залезло в карман. Понимаю. И о чем же вы задумались?

«Что ж, – решил Найджел, – брать врасплох я и сам умею».

– Я задумался, нет ли у вас перстня-печатки с таким же гербом.

Настал черед смущаться для мисс Меллорс – и она явно смутилась. Мучительный румянец пробежал по шее и лицу, его грубые черты будто растаяли и заново собрались, как-то странно перекосившись.

– Печатки? Нет. То есть была одна, но я ее отдала. Довольно давно.

От такой удачи Найджел опешил не меньше, чем мисс Меллорс от самого вопроса. Сыщик, впрочем, тут же собрался и продолжил бить наугад:

– Отдали Джо Баннету, вы хотите сказать?

– Джо… Да… Откуда вы знаете? Он обещал никогда… – Она замолчала на полуслове и с подозрением уставилась на гостя.

– Никогда не носить ее на людях? – подсказал Найджел.

Мисс Меллорс молча кивнула. Найджелу стало немного стыдно, да и неловко – уж очень красноречиво его собеседница изменилась в лице при первом упоминании Джо. Мисс Меллорс тем временем взяла себя в руки и ответила с присущей ей энергичностью:

– Вы очень любопытны, молодой человек. Сначала воруете серебро, теперь выпытываете секреты. Вы что, собираете материал для романа?

– Боже упаси! – с жаром воскликнул Найджел. – Может, я и вор, но, по крайней мере, не романист.

Мисс Меллорс разразилась лающим смехом.

– И на том спасибо. Нынешние романы – сплошная мерзость и блудодейство. Хотя вы ведь пришли не затем, чтобы обсуждать современную литературу? Что вы хотите знать? И к чему эти расспросы о моей… о печатке мистера Баннета? Вы ее где-то нашли?

– И да, и нет. То есть в некотором смысле…

– Что за глупости! Или нашли, или нет – определитесь уже.

– Я вас не обманываю. Нашли не перстень, а всего один осколок.

Найджел старался говорить спокойно и простодушно, но мисс Меллорс было не провести. Ее лицо опять передернулось.

– И где же? – резко спросила она.

– Боюсь, этого я пока не могу сообщить. Впрочем, буду очень признателен, если вы расскажете мне о перстне и о Джо Баннете. Конечно, нахально с моей стороны…

– Вы хотите сказать, что его подозревают в убийстве брата и полиция решила переложить на вас грязную работу?

– Джо – лишь один из подозреваемых. Среди них есть и вы…

– Я? Ну, знаете, мистер Стрейнджуэйс…