Путь Моргана - Колин Маккалоу (2000)

Шквал начался вскоре после того, как утих попутный ветер. Небо потемнело, на нем быстро сгустились тучи, поднялись высокие темно-синие волны с белоснежными гребнями, зловеще зарокотал гром. А потом налетел ураган, и воды взъярились, с неба полил дождь, засверкали молнии. Но час спустя небо вновь прояснилось, море успокоилось.

Каторжникам и морякам разрешили спать на палубе, и Ричард искренне удивлялся, видя, как многие отказываются от такой роскоши. Узникам было не привыкать спать на жестких досках, и все-таки сразу после темноты, которая в этих широтах наступала мгновенно, они удалялись в вонючую камеру. Морякам при любой погоде было удобно спать в гамаках, но товарищи Ричарда по несчастью не могли рассчитывать даже на такую привилегию, и он пришел к выводу, что они просто боятся стихий.

Сам Ричард отыскал на палубе местечко и улегся, глядя на фантастическую пляску молний среди туч, с замиранием сердца ожидая ослепительной вспышки и громового удара. Но самую острую радость ему доставил дождь. Ричард предусмотрительно прихватил с собой мыло и теперь торопливо разделся и намылился, наслаждаясь лаской густой пены и зная, что вскоре дождь смоет ее. Он принес все вещи, которые хотел выстирать, – тонкий матрас, одежду, даже одеяла, хотя его уверяли, что после стирки одеяла сядут.

– Все, что не привинчено и не прибито к палубе, унесет ветер или вода! – негодующе объяснял Билл Уайтинг. – И как тебе не надоело торчать здесь? Если уж нам суждено потонуть, я хочу остаться на нижней палубе.

– Если одеяла и уменьшатся в размерах, то ненамного, Билл, не понимаю, почему ты так встревожился. Через час все они высохнут. Ты даже не заметил, как я забрал твое одеяло, – ты сладко спал и похрапывал!

В последнее время Билл заметно повеселел – вероятно, оттого, что теперь каторжников часто кормили свежей рыбой. В этом и состояло преимущество плавания в океанских водах, как теперь понял Ричард. Хлеб уже никуда не годился, он кишел извивающимися червячками, которых Ричард предпочитал не замечать. Именно по этой причине большинство каторжников ели его, закрыв глаза. Постепенно хлеб становился все мягче, и это свидетельствовало о том, что омерзительные твари начали плодиться. Солонина не портилась, а в горохе и овсянке тоже появилось живое «мясо». А у Ричарда иссякали запасы солода.

– Мистер Донован, – однажды обратился он к четвертому помощнику, которому полагалось бы быть вторым, – не могли бы вы оказать мне одну услугу по прибытии в Риоде-Жанейро? Я не осмелился бы беспокоить вас, но больше мне не к кому обратиться с такой просьбой, а вам я доверяю.

Он сказал правду. За долгие часы рыбной ловли дружба между ними окрепла. Ричарду казалось, что с Донованом его связывают более прочные узы, чем с остальными. Стивен Донован умел быть и серьезным, и легкомысленным, и остроумным, и чутким, он безошибочно угадывал многие мысли Ричарда. Постепенно Ричард стал относиться к Стивену, как к брату, забыв о том, что тот питает к нему отнюдь не братские чувства. Поначалу каторжники посмеивались над непонятной дружбой Ричарда с четвертым помощником, по-своему истолковывая его странную прихоть – ночевки на палубе. Но Ричард оставался слеп и глух к насмешкам, даже не пытался возразить или оправдаться, и наконец все сошлись во мнении, что между ним и Донованом нет ничего, кроме дружбы.

В тот день, когда Ричард решился высказать свою просьбу, они со Стивеном опять рыбачили вдвоем. День выдался тихим, клева почти не было, ничто не отвлекало их. Донован нахлобучил на голову матросскую соломенную шляпу. Точно такую же шляпу Ричард купил у корабельного плотника, предпочитающего ром пребываниям на солнечной палубе.

Донован издал негромкий довольный возглас.

– Я буду рад оказать тебе услугу, – заверил он.

– У нас есть немного денег, а нам необходимы мыло, солод, деготь, тряпки, пара бритв и ножницы.