Взлет и падение Третьего рейха - Уильям Ширер

«Поведение русских войск, — писал генерал Блюментрит впоследствии, — даже в этом первом сражении (за Минск) поразительно отличалось от поведения поляков и войск западных союзников в условиях поражения. Даже будучи окруженными, русские не отступали со своих рубежей». Причем их становилось все больше и оснащены они были лучше, чем полагал Адольф Гитлер. Свежие советские дивизии, о существовании которых немецкая разведка даже не подозревала, непрерывно вводились в бои. «Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, — писал Гальдер в дневнике 11 августа, — что колосс-Россия, который сознательно готовился к войне, несмотря на все затруднения… был нами недооценен. Это утверждение можно распространить на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения и, в особенности, на чисто военные возможности русских. К началу войны мы имели против себя около 200 дивизий противника. Теперь мы насчитываем уже 360 дивизий противника. И даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские сформируют новую дюжину. Русские еще и потому выигрывают во времени, что они сидят на своих базах, а мы от своих все более отдаляемся. Таким образом и получается, что наши войска, страшно растянутые и разобщенные, все время подвергаются атакам противника. И противник потому одерживает местами успехи…»

Когда после войны союзники допрашивали Рундштедта, то он прямо заявил: «Вскоре после начала наступления я понял, что все, что было написано про Россию, просто вздор».

Несколько генералов, в том числе Гудериан, Блюментрит и Зепп Дитрих, с удивлением писали о русском танке Т-34, о котором раньше ничего не слышали и который имел такую прочную броню, что снаряды немецких противотанковых орудий отскакивали от нее, не причиняя никакого вреда. Появление этого танка, как говорил позднее Блюментрит, ознаменовало зарождение так называемой танкобоязни.

Кроме того, впервые в ходе войны немцы не имели подавляющего превосходства в воздухе для защиты наземных войск и дальней разведки. Несмотря на тяжелые потери, понесенные авиацией на земле в первый день войны и в первых воздушных боях, советские истребители, как и свежие дивизии, продолжали появляться ниоткуда. Более того, в результате быстрого продвижения и нехватки подходящих аэродромов в России немецкая истребительная авиация осталась слишком далеко позади, чтобы обеспечивать эффективное прикрытие своих наземных войск на фронте. «На различных стадиях наступления, — докладывал позднее генерал фон Клейст, — мои танковые силы сталкивались с осложнениями из-за отсутствия прикрытия с воздуха».

Выявился и другой просчет немцев относительно русских, о котором Клейст упомянул Лидделу Гарту и который, разумеется, разделяло большинство людей на Западе в то лето. «Надежды на победу, — говорил Клейст, — в основном опирались на мнение, что вторжение вызовет политический переворот в России… Очень большие надежды возлагались на то, что Сталин будет свергнут собственным народом, если потерпит на фронте тяжелое поражение. Эту веру лелеяли политические советники фюрера».

И действительно, Гитлер не раз говорил Йодлю, что «нужно только ударить ногой в дверь, как вся прогнившая структура с треском развалится».