Стеклянные тела - Эрик Аксл Сунд (2014)

Потом позвонила сотрудница отдела экономических преступлений и сообщила, что аудиторы начали рассмотрение деловой активности Хольгера. Подозревали махинации с акциями, фальсификацию бухгалтерской отчетности, а может быть, даже растрату с отягощающими обстоятельствами.

Положив трубку, Хуртиг сходил за чашкой кофе и решил, что пора позвонить Хольгеру.

Слишком уж многое крутилось вокруг него.

Хольгер был знаком или дружил с тремя убитыми. Пропали его дочь и сын. Эйстейн, пытавшийся убить свою сестру, когда оба были детьми.

То, что автомобиль Хольгера оказался припаркованным возле почтового отделения, которое навещали Симон и Эйстейн, вероятно, тоже не было случайным совпадением. Однако, по мнению Хуртига, лицо за газетой прятал не Хольгер – не то телосложение. Неизвестный был выше и худее Хольгера.

В течение получаса Хуртиг безрезультатно пытался связаться с Хольгером Сандстрёмом и в конце концов решил съездить в дом в Брумме, где тот был прописан. Но сначала он позвонил комиссару Гулльбергу из полиции Сконе, и тот рассказал следующее.

Симон Карлгрен и Эйстейн Сандстрём были на вечеринке всего в какой-нибудь сотне метров от места, где совершилось убийство. В полицию поступило заявление на Сандстрёма с жалобой на побои, и даже если его нельзя напрямую связать с местом преступления, как это получилось с Карлгреном, он все равно околачивался где-то поблизости.

– А что случилось на вечеринке?

– Симон и Эйстейн скверно себя вели. Эйстейн основательно отмутузил заявителя, прежде чем удрать оттуда около семи утра. Это может подтвердить целая толпа свидетелей. К этому моменту Симон отсутствовал уже несколько часов.

Соответствует времени убийства, констатировал Хуртиг и вспомнил, что рассказывала Ванья об этом вечере.

– Симон спустился на берег с девушкой по имени Ванья, – сказал он. – Они выпили две бутылки вина, и через пару часов она покинула Симона. Вероятно, на бутылках – ее отпечатки пальцев.

– Так вы считаете, они не имеют отношения к убийству?

– Да, считаю. Я встречался с ними, и, кажется, им можно верить. Их показания совпадают. Но Эйстейн может быть замешан, и мы объявили его в розыск.

Когда Хуртиг заканчивал разговор, в кабинет вошел Олунд.

В руках у него был «стеганый» конверт, а по выражению его лица Хуртиг понял, что речь идет об очередной жертве.

– Пришло десять минут назад. Адресовано тебе лично…

Он положил конверт на стол, и сердце Хуртига послало в мозг дополнительно с полсотни миллилитров крови.

– Почтовый штемпель снова стокгольмский, – сказал Олунд. – Но посмотри, что там на обороте.

Хуртиг перевернул конверт.

Отправителем значился Голод.

Айман

Южная больница

Айман Черникова вернулась из кроличьей норы. Ее молитва о защите от тьмы была услышана; Айман лежала на больничной кровати.

Она ощущала себя странно опустошенной. Как дерево с дуплом. Родился ее ребенок. Он лежал в кувезе, и Айман еще не видела его. Шесть месяцев; вряд ли выживет.

Врач сказал, что преждевременные роды стали следствием проблем с маткой. Морфин помог Айман забыть маленького беспомощного мальчика, которого вынули из нее врачи.

Айман не знала, как долго проспала. Врач вошел в палату и закрыл за собой дверь.

– Когда я смогу увидеть ребенка? – спросила Айман.

– Когда у вас будет достаточно сил, чтобы встать с постели.

Врач сказал, что одно чудо уже совершилось и что потребуется еще одно, чтобы мальчик научился дышать самостоятельно. Всего неделю назад Айман еще могла сделать аборт. Двадцать вторая неделя – смерть, двадцать третья – жизнь.

Врач попросил разрешения осмотреть ее глаз поближе.

Он объяснил, что у Айман произошла деструкция стекловидного тела, функция которого – преломлять свет, чтобы человек видел резко и отчетливо.