Стеклянные тела - Эрик Аксл Сунд (2014)

– Обычный концерт Голода, – сказал Симон, и ему стало почти жаль их – так они смутились. Но играли ребята определенно не так плохо, как он ожидал.

– Где Голод? – спросил кто-то. – Вы хорошо его знаете?

– Его? – отозвался Симон. – Он или оно удрало отсюда надолго.

– Но забыло свой усилитель.

– Мы о нем позаботимся.

Симону хотелось, чтобы мифы, окружающие Голода, были правдой, а не строились на сказках о разбойниках, но этот чёрт Эйстейн просто непредсказуем, и рассказывать про усилитель правду уже поздно. Эйстейн придумывает массу всего, и эти истории живут собственной жизнью. Никто не поверит Симону, что Голод собрал усилитель сам.

Во всяком случае, Козлиная Бородка и прочие из «Burning Corpses» выглядели довольными. Сейчас они думают, что принадлежат кругу посвященных.

– Не хотите присоединиться к вечеринке после концерта? – спросил Бородка. – На Бьере.

– Может быть.

Кто-то похлопал Симона по плечу. Еще одного человека он сейчас не в силах вынести. На этот раз явился устроитель, рослый парень с красным ирокезом; он принес гонорар. Две тысячи монет плюс две с половиной – за проданные пластинки и сувениры. Хорошо, что выпивка бесплатная, иначе убытков было бы еще больше. Эйстейн занялся деньгами. Сумма как раз покроет долг за пакетик, который только что кончился, но сегодня вечером Симону понадобится еще.

Ванья

«Кристиан Тиран»

Ванья все же выпила слишком много. Час ночи и девять пропущенных голосовых сообщений от Пола.

От выступления Голода в памяти остался какой-то дикий паровой каток и мигание стробоскопа, от которого потом долго рябило в глазах. Вонь тухлой рыбы – и фигура на сцене.

Сегодня Ванья была одета так же, как вчера, плюс окровавленные бинты на груди, но на макияж махнула рукой. Сегодня вечером она себя не резала – вчерашние раны снова начали кровоточить.

Она была бледной копией самой себя.

Ванья купила еще пива, вышла на улицу и закурила. Сигареты она стащила в продовольственном магазине в центре Энгельхольма, применив ту же тактику, что и в «Иса». И почему она взяла всего одну пачку? Осталось лишь три сигареты.

Она прослушала сообщения Пола. Сначала укоризненные, потом – тревожные и льстивые. Он наверняка еще позвонит, так что Ванья выключила телефон.

– Привет, красавица.

Ванья обернулась. Солист «Burning Corpses» протягивал ей бутылку с черной жидкостью.

– «Moonshine» и «Турецкий перец», – пояснил он с улыбкой. – Местное фирменное.

Она сделала большой глоток. То же самое продавали в баре по десять крон за сто миллилитров.

– Как же классно вы играли, – соврала она.

Подтянулись еще двое парней из группы, и бутылка пошла по кругу. Ванья выпросила несколько сигарет. Ребята сказали, что после концерта будет вечеринка.

– Дома у одного чувака, возле Торекува, – сказал солист. – Нас подвезут, а дом свободен. Хочешь присоединиться? Ты же не местная, да?

– Да.

– Есть где подрыхнуть?

Ванья поразмыслила.

– Нет, – сказала она погодя. Бутылка сделала круг и снова вернулась к ней, но на этот раз Ванья передала ее дальше. Черт знает что за вкус.

– Мне нравится повязка с кровью… Настоящая?

Ну и вопрос, подумала Ванья.

– Нет, это «Баттерикс»[10].

Парни рассмеялись. Она, кажется, тоже.

– Так хочешь потусить? Приедут двое парней из Стокгольма. Мне кажется, один из них – Голод. Оба очень похожи на того, что был на сцене.

Голод, подумала Ванья.

– Это вряд ли. С чего бы Голоду тащиться на вашу вечеринку?

Когда ей снова протянули бутылку, она взяла ее. Сойдет, чтобы догнаться.

Ванья сидела в пропахшем маслом салоне машины и смотрела через заднее окно на черное, совершенно спокойное море; вдали мигал маяк. Она забыла, куда они едут, это не играло никакой роли. Ничто не имело значения, и как же прекрасно было это сознавать.