Языческий лорд - Бернард Корнуэлл (2013)

Он шел, как я и ожидал, медленно. Его массивная «стена щитов» получилась такой огромной, что большинству ее воинов так и не доведется принять участие в битве, они будут просто плестись позади длинных первых шеренг, продвигающихся к гребню. Флаги данов реяли высоко. Даны отбивали мечами о щиты ритм, который задавали боевые барабаны позади строя. Еще воины пели, хотя слов разобрать я не мог. Валлийцы тоже пели.

Я протиснулся в первый ряд, заняв свое место между Финаном и Утредом. Пирлиг снова оказался за мной и поднял свой большой щит так, чтобы защитить меня от копий и топоров, которые метают перед столкновением стен.

Но сначала полетели оскорбления. Даны подошли достаточно близко, чтобы различить их обрамленные шлемами лица, гримасы, оскал.

– Вы трусы! – дразнили нас они. – Ваши женщины станут нашими шлюхами!

Кнут стоял напротив меня. С боков его подпирали двое высоких воинов в роскошных доспехах. Воинов с руками в браслетах. Воинов, чья слава добыта на полях сражений. Я вложил в ножны Вздох Змея и вытащил Осиное Жало, мой сакс. Он был гораздо короче Вздоха Змея, но в тесном пространстве «стены щитов» длинный клинок только мешал, тогда как короткий становился смертоносным оружием. Я поцеловал рукоять меча, затем приложил ее к висящему на шее молоту. В руке у Кнута по-прежнему оставалась Ледяная Злость, хотя для предстоящей схватки он прихватил щит. Щит обтянули воловьей кожей, на которой черной краской нарисовали знак ярла – разрубленный секирой крест. Двое парней по флангам от вождя вооружились боевыми топорами с широким лезвием и длинной ручкой.

– Они постараются зацепить секирами мой щит и опустить его, чтобы Кнут смог меня прикончить, – сказал я. – Когда начнут, убейте воинов с топорами.

Утред ничего не ответил. Его трясло. Ему никогда не доводилось сражаться в «стене щитов» и, скорее всего, больше и не придется, но он старался выглядеть спокойным. Лицо сына было угрюмым. Я знал, что он испытывает сейчас. Мне известен страх. Финан бормотал что-то по-ирландски, молитву наверное. В руке у него был короткий меч вроде моего.

Даны продолжали горланить. Мы, по их словам, были женщинами, мальчишками, дерьмом. Мы были трусами, покойниками. Они неподвижно стояли всего шагах в двадцати – набирались храбрости для последнего рывка вверх по склону, для убийства. Двое воинов помоложе вышли вперед и стали вызывать наших, но Кнут рявкнул на юнцов, и те нырнули обратно в строй. Ярл не желал отвлекаться. Ему не терпелось перебить нас всех. Позади глубокого строя располагались конные: если мы сломаемся и побежим на запад, в единственную сторону, где нет данов, эти всадники станут рубить нас. Кнуту не просто хотелось победить нас, но уничтожить целиком, чтобы его поэты слагали песни про битву, в которой не выжил ни один враг, где земля пропиталась кровью саксов. Его люди выкрикивали оскорбления, а мы наблюдали за их лицами, их клинками, их сомкнутыми щитами. И видели, как взметнулись копья. Копья и топоры вылетели из задних рядов строя, и мы пригнулись, ловя метательное оружие на щиты. Копье гулко ударило в мой, но не засело. В ответ полетели наши копья. Едва ли стоит надеяться, что они могут пробить «стену», но человек со щитом, отягощенным застрявшим тяжелым копьем или секирой, оказывается в невыгодном положении. Еще одно острие ударило в мой щит, а потом Кнут взревел:

– Вперед!

– С нами Бог! – провозгласил отец Иуда.

– Держись! – гаркнул Финан.