Языческий лорд - Бернард Корнуэлл (2013)

Потом мне удалось резко отступить и таким образом ослабить напор. Мертвец упал ничком, я поставил ему на спину ногу и нанес Осиным Жалом удар секирщику. Что-то со звоном обрушилось на мой шлем, и на миг у меня перед глазами все помутилось, осталась только темнота, рассекаемая сполохами. Но сакс я не выпустил и разил снова и снова. Затем давление возобновилось. Треск щита о щит. Топор обрушивается на мой щит, опуская его, над ободом проскакивает копье и поражает меня в левое плечо, царапнув по кости. Я вновь вскинул щит, чувствуя, как боль разливается вниз по руке, а Осиное Жало снова нашло плоть, и я провернул клинок. Утред откинул щит – тот превратился в щепки, удерживаемые воловьей кожей, – ухватил меч Зигурда обеими руками и отмахивался от данов. Финан присел, выбрасывая клинок между щитами, а воины из наших задних шеренг норовили попасть копьями в бородатые лица. Никто больше не кричал. Люди хрипели, ругались, стонали и снова ругались.

Нас теснили. Через миг, я чувствовал, нас выдавят за линию огней горящих домов. Даны заметят прорехи в «стене» и устремятся в них, поражая нас с тыла. Вот так я и погибну, подумал я и перехватил покрепче рукоять Осиного Жала. Умирая, я должен сжимать ее и тогда попаду в Валгаллу и буду пировать вместе с врагами.

А потом вдруг давление исчезло. Даны неожиданно подались назад. Они продолжали драться. Рычащий гигант молотил секирой по моему щиту. Он расщепил доски и едва не вырывал щит из моей раненой руки, но Утред выступил вперед и нанес удар снизу. Дан опустил щит, и меч сына взметнулся стремительно, как полет зимородка, и рассек врагу горло, так что каштановая борода окрасилась алым. Утред отступил. Один из данов бросился за ним. Сын небрежно отмел его меч и вонзил клинок ему в грудь. Воин рухнул навзничь, никто не удержал его, и я понял, что даны отступают.

Потому что пришел Эдуард Уэссекский.

* * *

Поэты воспевают убийство, хотя редко мне доводилось встречать на поле брани поэтов, а те, которых я видел, обычно скулили в тылу, закрывая глаза руками. Но то побоище при Теотанхеле было достойно величайшего из поэтов. Наверняка вы слышали песни про победу короля Эдуарда, как он резал недругов-данов, как купался в крови язычников, как Бог даровал ему торжество, которое будут помнить до скончания веков.

Все было не совсем так. Эдуард явился, когда все почти уже закончилось, хотя он сражался, и сражался отважно. Это Стеапа, мой друг, вселил ужас в данов. Его прозывали Стеапа Снотор – Стеапа Умный, что звучало злой шуткой, потому как ума в нем не было ни на грош. Это был тугодум, зато человек преданный и наводящий страх в бою. Родился Стеапа рабом, но поднялся до командира придворной дружины Альфреда. Эдуарду хватило мозгов оставить его на этой должности. И теперь Стеапа возглавил яростную атаку конницы в тыл данам.

Правду говорят, что те, кто не испытывает радости боя, кто боится «стены щитов», будет жаться в задних рядах. Кое-кто, если не большинство из них, был пьян, потому как многие прибегают к элю или медовухе, чтобы обрести храбрость. Это худшие из воинов, а теперь на них обрушились лучшие дружинники короля под предводительством Стеапы. Тут началась резня, а следом за резней быстро приходит паника.

Даны дрогнули.