Последнее королевство. Бледный всадник (сборник) - Бернард Корнуэлл (2005, 2006)

Снег кружился над болотом, он был теперь таким густым, что я едва мог разглядеть гребень холма, с которого мы раньше видели кружащихся голубей.

– Ты мертвец, Утред! – проговорил Гутрум.

– Я никогда не встречался с твоей матерью, – крикнул я ему, – но мне бы хотелось с ней познакомиться!

На лице датчанина появилось благоговейное выражение, как всегда при любом упоминании о его матери. Он, казалось, пожалел, что говорил со мной так грубо, потому что сделал примирительный жест и сказал:

– Она действительно была замечательной женщиной.

Я улыбнулся.

В тот миг я мог с легкостью перейти на другую сторону – и Гутрум принял бы меня, сделай я комплимент его покойной родительнице, но я был воинственным юношей, и меня переполняла радость битвы.

– Я бы с удовольствием плюнул в ее уродливое лицо, – заявил я, – а теперь я мочусь на душу твоей матери и говорю тебе, что чудовища Нифльхейма трахают ее протухшие кости.

Гутрум завопил от ярости, и все датчане ринулись в бой, некоторые – по воде, стараясь поскорей до меня добраться и отомстить за ужасное оскорбление, но мы с Леофриком побежали, как кабаны, за которыми гонятся гончие, и прорвались сквозь тростники на болото, а потом влетели в последнюю плоскодонку.

Первые две лодки уже ушли, но третья нас ждала. Мы растянулись на мокрых досках, человек с шестом сильно оттолкнулся, и суденышко скользнуло в черную воду.

Датчане пытались последовать за нами, но мы двигались на удивление быстро. Гутрум яростно вопил нам вслед, в нас метнули копье, но житель болот снова оттолкнулся шестом, и копье шлепнулось в грязь.

– Я тебя найду! – заорал Гутрум.

– И что с того? – крикнул я в ответ. – Твои люди умеют только умирать! – Я поднял Вздох Змея и поцеловал его липкое от крови лезвие. – А твоя мать была шлюхой у гномов!

– Ты должен был оставить одного человека в живых, – вдруг сказал кто-то позади меня, – потому что я хотел его допросить.

Кроме нас с Леофриком, в лодке был всего один пассажир – тот самый священник, вооруженный мечом; теперь он сидел на носу суденышка и, хмурясь, глядел на меня.

– Не следовало убивать того человека, – сурово проговорил он, но я в ответ посмотрел на него с такой яростью, что он отпрянул.

«Будь прокляты все священники!» – подумал я.

Я спас жизнь этому ублюдку, а он вместо благодарности лишь выбранил меня. А потом я увидел, что это вовсе не священник. Это был Альфред.

* * *

Лодка шла через болото, иногда скользя по черной воде, иногда шурша по траве и камышам. Человек, гнавший ее, был сгорбленным, смуглым, беззубым, с длинной бородой, в одеждах из шкур выдры.

Датчане Гутрума были теперь далеко, они переносили своих убитых на твердую землю.

– Я хотел выяснить, что они собираются делать, – посетовал Альфред, – а если бы мы взяли пленного, он мог бы об этом рассказать.

Теперь он говорил более уважительно. Вспоминая тот момент, я понимаю, что напугал его, потому что моя кольчуга спереди был забрызгана кровью, да вдобавок лицо и шлем тоже были в крови.

– Они собираются покончить с Уэссексом! – резко сказал я. – И вовсе не обязательно брать пленных, чтобы понять такую простую вещь!

– Не будь дерзким, – проговорил Альфред.

Я молча уставился на него.

– Я король! – настаивал он. – Так что изволь обращаться ко мне с почтением.

– Король чего? – саркастически поинтересовался я.

– Ты не ранен, мой господин? – спросил Леофрик у Альфреда.

– Нет, слава Господу. Нет. – Он посмотрел на свой меч и повторил: – Слава Господу.

Теперь я разглядел, что на Альфреде вовсе не ряса священника, а плотный черный плащ. Его длинное лицо было очень бледным.

– Спасибо, Леофрик, – проговорил он, потом посмотрел на меня и словно бы содрогнулся.