– А до этого ты принес клятву мне, – напомнил Одда и вздохнул. – Бог свидетель, Харальд: никто не был так верен Альфреду, как я. Однако он нас подвел! Датчане напали на страну, и они до сих пор здесь! А где Альфред? Прячется! Через несколько недель датские армии начнут свой марш, они придут из Мерсии, Лундена, Кента! Их флот двинется к нашим берегам. Целые армии датчан и флотилии викингов! И что ты тогда будешь делать?

Харальд беспокойно дернулся.

– А что будешь делать ты? – поинтересовался он.

Одда указал на Свейна. Тот, когда ему перевели вопрос, впервые заговорил. Я переводил для Харальда.

– Уэссекс обречен, – сказал Свейн своим скрежещущим голосом. – К лету он будет наводнен датчанами, а с севера явятся новые, и выживут только те саксы, которые теперь помогают датчанам. Те же, кто с ними борется, умрут, и их женщины станут шлюхами, а их дети – рабами. Такие саксы потеряют свои дома, имена их будут забыты и исчезнут, как дым погасшего костра.

– Ну-ну, а Этельвольд будет королем, – пренебрежительно вставил я. – Неужели ты думаешь, что люди станут поклоняться пьянице и распутнику?!

Одда покачал головой.

– Датчане щедры. – Он сбросил свой плащ, продемонстрировав всем шесть золотых браслетов на руках. – Тем, кто им помогает, они дадут в награду земли, эти люди станут богатыми и уважаемыми.

– А Этельвольд будет королем? – повторил я свой вопрос.

Одда снова жестом указал на Свейна. Могучий датчанин, казалось, не слишком охотно ответил:

– Все верно, саксами должен править сакс. Мы сделаем королем местного уроженца.

Я усмехнулся.

Они уже сделали саксов королями в Нортумбрии и Мерсии – и теперь дергали этих, с позволения сказать, правителей, словно кукол за веревочки. И тут вдруг я понял, что именно Свейн имел в виду, и открыто рассмеялся.

– Так вот в чем дело! Он пообещал тебе трон! – бросил я обвинение Одде.

– Вонючая свинья и то разумнее тебя! – ответствовал олдермен, но я знал, что прав.

Гутрум собирался посадить на трон Уэссекса Этельвольда, но Свейн враждовал с Гутрумом и хотел сделать королем своего человека. Одду Младшего.

– Король Одда! – издевательски проговорил я и сплюнул в огонь.

Олдермен с удовольствием убил бы меня за это, но, поскольку мы с ним сейчас присутствовали на переговорах, вынужден был проглотить оскорбление. Посмотрев на шерифа, он сказал:

– У тебя есть выбор, Харальд. Ты можешь выбрать жизнь или смерть.

Харальд молчал. Он только сейчас узнал об измене Вульфера, и эта новость ужаснула его. Вульфер был самым могущественным из олдерменов Уэссекса, и если уж он считал, что Альфред обречен, что тогда должен был думать Харальд? Я видел, что шериф колеблется. Как человек честный, он должен был заявить о своей верности Альфреду, но Одда дал ему понять, что такой выбор повлечет за собой только смерть.

– Я… – начал Харальд – и замолчал, не в силах облечь свои мысли в слова, потому что пребывал в крайней растерянности.

– Фирд собрался по королевскому приказу, – заговорил я вместо шерифа. – А собрать его король приказал для того, чтобы выгнать датчан из Дефнаскира.

Одда вместо ответа плюнул в огонь.

– Мы победили Свейна, – сказал я. – Его корабли сожжены. Он похож на побитую собаку, которую ты из жалости приютил.

Когда это перевели Свейну, тот, словно бичом, хлестнул меня яростным взглядом.

– И Свейн, – продолжал я так, как будто его тут не было, – должен быть изгнан и уйти к Гутруму.

– У тебя здесь нет власти, – возразил Одда.

– Ошибаешься, у меня есть власть, ибо я действую от имени Альфреда, – ответил я. – А еще у меня есть письменный приказ, который гласит, что ты должен изгнать Свейна из графства.

– Приказы Альфреда ничего не значат, – заявил Одда. – Так что ты лишь попусту квакаешь, как лягушка на болоте. – Он повернулся к Стеапе: – Ты еще не закончил свои дела с Утредом.