Огненный город - Вик Джеймс (2017)

– Милорд, вы, как никто другой, отлично знаете, что я жажду знаний, а не статуса. Какой смысл для меня сидеть в этом священном Доме Света. Как я мог отказаться от щедрого предложения лорда Рикса?

Лицо Сильюна засияло детским восторгом, на мгновение Гавар вернулся в далекое прошлое, когда Сильюн был малышом с пышной шевелюрой, который только что научился ходить и, пошатываясь, спотыкаясь, осваивал просторы сада, и спонтанное проявление его Дара творило невинный хаос повсюду, где он появлялся. Как старший брат, Гавар тогда присматривал за ним.

Но сейчас не было ничего невинного в таланте его младшего брата ставить всех на уши и переворачивать все с ног на голову. Вначале Сильюн подбил Зелстона сделать Предложение об отмене безвозмездной отработки. И к чему это привело? К сокрушительному поражению: Зелстон мертв, отец занял кресло канцлера.

Гавар застыл на месте.

Если кого и стоит отцу благодарить за возвращение в это кресло, так это Сильюна.

Должно быть, это совпадение.

Никак не иначе.

Ну конечно же совпадение. Они с отцом сильно удивились, когда Сильюн рассказал им, как в течение нескольких месяцев он манипулировал Зелстоном, подводя его к решению сделать шокирующее Предложение. И сейчас отец немало удивлен появлением Сила в роли возможного наследника Фар-Карра.

Удивлен ли?

Гавар прищурился. Что, если происходящее – хорошо разыгранная сцена? Что, если все это время отец и Сильюн были в сговоре и готовили возвращение отца во власть? И «возможный наследник» – это заслуженная Сильюном награда?

Или за всем этим стоит нечто большее? Это лорд Джардин разыграл сложную партию, чтобы ввести своего младшего сына в парламент? А потом продвигать его все выше и выше, пока он не сядет в кресло канцлера?

И поэтому Гавар не удивился, когда отец провозгласил, что он удовлетворен представленными объяснениями и процесс усыновления будет инициирован.

Когда отец в соответствии с ритуалом встал между Силом и лордом Риксом, Гавар фыркнул. Боуда вынудила его посетить несколько свадебных репетиций, и происходившее у него перед глазами тоже напоминало какую-то репетицию, пока Сильюн не вытащил нож.

Он провел пальцем по лезвию. От его прикосновения лезвие засияло золотом и производило впечатление достаточно острого, чтобы убить.

Гавар наблюдал, как его младший брат вытянул правую руку ладонью вверх, поставил кончик ножа на подушечку большого пальца и сильно надавил. Лезвие глубоко вошло в плоть.

– Я буду защищать ваши стены.

Медленно Сильюн повел лезвием вдоль пальца, располосовал холм Венеры и остановился в центре ладони. Потекла кровь. Гавар почувствовал ее запах.

– Я буду держать вашу крышу.

Сильюн повел нож к кончику указательного пальца, надавил им. Потянул лезвие вниз, рассекая дорожку для красной струйки.

– Ваша земля – моя земля.

Еще раз надавил.

– Ваш род – мой род.

Рассек плоть.

– Ваша честь – моя честь. – Еще рассек. – Я прошу вас быть моим господином. – Сильюн поднял ладонь – кровавый цветок с пятью лепестками.

Непроизвольно Гавар весь подался вперед, созерцая ужасное зрелище. Сильюн растопырил пальцы, порезы раскрылись шире, и кровь потекла на пол.

С мертвенной бледностью на аристократическом лице лорд Рикс вытянул руку и прижал свою ладонь к ладони Сильюна. Их пальцы сплелись в сочащийся кровью замо́к. Выглядело это отвратительно до тошноты, но, похоже, лорда Рикса это нисколько не смущало.

Сильюн взял нож за лезвие и рукояткой протянул лорду Риксу. И Гавар понял.

– Я открываю тебе свои ворота. Я открываю тебе свою дверь, – произнес лорд Рикс, поднимая нож над их сцепленными руками. – Моя земля – твоя земля. Мой род – твой род. Моя честь – твоя честь. Я принимаю тебя как своего наследника.