Без ума от шторма, или Как мой суровый, дикий и восхитительно непредсказуемый отец учил меня жизни - Норман Оллестад (2009)

Когда я сошел с автобуса, на море показался сет из четырех волн. Все «легенды» были в воде, и я наблюдал, как они разрывают сет, пока втискивался в гидрокостюм. Рохлофф примостился на нижнем ярусе спасательной станции. Он спросил, где я пропадал, и мне пришлось рассказать о похоронах бабушки. Рохлофф кивнул и сменил тему. Застегивая молнию, я заметил, что на меня пялится Бенджи. Он и его дружки сидели под деревом. Я проигнорировал его взгляд, а Рохлофф сказал, что слышал, как Бенджи грозится меня подрезать.

– Гляди в оба! – предупредил он.

Я пожал плечами и подумал, что важно только одно: кататься на волнах и не обращать внимания на всякую белиберду.

– Я приехал развлекаться, – сообщил я Рохлоффу.

– Вот и славно, – ответил он.

Я сосредоточился на волнах: смотрел, как они разбиваются, и прикидывал, откуда лучше стартовать, не обращая внимания на злобные взгляды Бенджи. Я неспешно дошел до мыса, взобрался на доску и прыгнул под маленькую прибрежную волну. С меня словно соскоблили слой тоски и печали, и мне показалось, что я могу видеть на тысячи километров вокруг. Потом я уселся на мысе рядом с «легендами», и они начали расспрашивать, где я пропадал. Я рассказал.

– Да, несладко тебе пришлось, – заметил Шейн.

Я пожал плечами.

– Норм, – продолжал он. – Ты давай держись. Все наладится.

* * *

Я катался на доске целый час. Непросто было заполучить волну, когда в море высыпали все самые крутые. Наконец Шейн вышел на берег, и доступного пространства стало чуть больше. Мне не терпелось поймать волну из сета, и я почувствовал, как внутри зашевелилась досада. Из глубин души поднималось что-то злобное – казалось, все, от чего я думал избавиться, возвращается с новой силой, и просто необходимо дать этому выход. Мне вдруг чертовски захотелось прорезать волну на глазах у Бенджи и его компашки.

Я услышал, как меня зовут с утеса. Скосив глаза, я по жестам узнал Ника. Одну руку он упер в бок, а другой махал мне.

– Норман, тащи свою задницу сюда! – завопил он.

Ребята на пляже смотрели на нас обоих.

Чтобы не раздувать из этого целую драму, я быстро погреб к берегу.

– Попался! – с улыбкой сказал Бенджи, когда я проходил мимо него.

Почти все местные знали Ника еще с тех времен, и пока я собирал свои манатки – шорты, рубашку и шлепанцы, – со всех сторон летели фразочки вроде «Он бесится» и «Скажи ему, пусть выпьет валерьянки».

На прощание я робко помахал серферам рукой и потащил свое снаряжение вверх по грунтовой дорожке.

Когда я добрался до верха, Ник стоял уперев руки в бока.

– Ты что же думаешь, мы все тут должны разруливать твои косяки? – начал он.

– Нет, – ответил я.

Он ткнул меня пальцем в грудь.

– Не надо думать, что ты – центр вселенной, – выговорил он, выделяя некоторые слова усиленными тычками.

– Я и не думаю, – сказал я.

– Еще как думаешь! Ты эгоистичный и неблагодарный маленький говнюк, мать твою.

Я покачал головой.

– Это не так, – возразил я.

– Так, Норман, так.

– Да что я сделал? – закричал я.

– Забыл запереть Санни.

– Вот черт! С ней все в порядке?

– Сейчас речь не об этом, а о том, что она могла умереть. Ее могли заживо сожрать чертовы койоты! Но тебе насрать на нее – как и на всех остальных, кроме самого себя.

– Неправда! – запротестовал я.

– Правда.

– Нет! Просто на радостях я обо всем забыл.

– Дрянная отмазка, Норман.