Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - Пол Мейсон (2015)

Повсеместно произошел крах трудового порядка. К июню 1917 года в Петрограде было 367 фабрично-заводских комитетов, представлявших 340 тысяч рабочих. Например, на машиностроительном заводе Бреннера комитет постановил: «Учитывая отказ управленцев поддерживать производство, рабочий комитет на общем собрании решил выполнять заказы и продолжать работу»[277]. Ни одна большевистская программа не призывала к установлению рабочего контроля. Ленин относился к этой идее настороженно и поначалу пытался расценивать его как «вето рабочих на управленцев», а позднее, как мы увидим, и вовсе объявил его вне закона.

Следующей из великих держав рухнула Германия. Немецкий рабочий класс, безуспешно пытавшийся предотвратить начало войны, ускорил ее окончание. В ноябре 1918 года левые активисты в Императорских военно-морских силах устроили бунт, всего за сутки добились возвращения кораблей в порт и отправили тысячи мятежных моряков по всей Германии на военных грузовиках. Одной из их главных целей была радиовышка в Берлине, через которую они хотели установить контакт с революционными моряками в Кронштадте, в России.

По всей Германии стали создаваться фабричные комитеты и советы по российскому образцу. Через сорок восемь часов после начала бунта они добились подписания перемирия, отречения кайзера и учреждения республики. Лишь примкнув к революции в самый последний момент, умеренные лидеры социалистической партии сумели избежать революции наподобие той, что произошла в России.

Затем, в 1919 году, массовые забастовки в Италии привели к скоординированному увольнению рабочих автомобильных заводов в Турине, Милане и Болонье. Они захватили фабрики и попытались – прежде всего на фабрике Fiat в Турине – продолжить производство под собственным контролем с помощью союзников из числа инженеров.

Эти события раскрывают гораздо более интересную социологию, чем ту, которую представлял себе Ленин. Прежде всего, квалифицированные рабочие занимали центральное положение. Они боролись за контроль новыми, открытыми методами. Исследовав этот феномен в Великобритании, Картер Гудрич, занимавшийся социологией рабочего места, назвал его «заразительным контролем»:

Старый, ремесленный контроль почти обязательно подразумевает маленькие группы квалифицированных рабочих; сторонники заразительного контроля, по большей части, являются либо членами производственных профсоюзов, либо приверженцами движения производственных профсоюзов; старые ремесла по природе своей монополистичны и консервативны, тогда как последние склонны к пропаганде и революции[278].

Иными словами, квалифицированная прослойка последовательно отходила от «чистого тред-юнионизма». Но в то же время она настороженно относилась к тем, кто призывал к бескомпромиссной политической революции. Их целью был контроль на рабочем месте и создание параллельного общества в рамках капитализма.

В течение следующих двадцати лет эти цеховые старосты превратились в постоянно колеблющихся избирателей крайне левых сил, все время искавших третий путь между восстанием и реформами. Живя среди рабочих, они понимали, что большинство последних не были готовы немедленно поддержать коммунизм, что западные общества обладали такой политической устойчивостью, о которой Ленин и не подозревал, и что они, активисты, нуждались в выработке стратегий для того, чтобы выжить. Нужно было укрепить автономию рабочего класса, улучшить его культуру и защитить то, что уже удалось завоевать.

История большинства коммунистических партий в межвоенный период заключалась в постоянных столкновениях между ленинцами, пытавшимися подавить эти традиции разработанными в Москве схемами, тактикой и языком, и цеховыми старостами, пытавшимися создать альтернативное общество внутри капитализма.