Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - Пол Мейсон (2015)

По Марксу, понятие способа производства ведет к строгой исторической последовательности: есть различные докапиталистические формы общества, в которых богатые становятся богатыми посредством узаконенного насилия. Затем есть капитализм, при котором богатые становятся богатыми посредством технических инноваций и рынка. И наконец, есть коммунизм, при котором все человечество становится богаче, потому что на смену недостатку приходит изобилие. Эта последовательность уязвима для критики с двух сторон. Во-первых, ее можно воспринимать как квазимифологию, мол, человеческая судьба кажется предопределенной и протекает в три логичных этапа. Во-вторых, ее применение историками, изучающими прошлое, оборачивается наклеиванием простых ярлыков на сложные общества или поиском экономических мотивов там, где их просто не было.

Но если мы откажемся от мифа о неизбежности и просто признаем, что «должно наступить время относительного изобилия по сравнению с дефицитом, на котором зиждились все предыдущие экономические модели», то окажется, что Маркс лишь говорил то же, что и Кейнс в начале 1930-х годов: когда-нибудь товаров будет в избытке и экономическая проблема разрешится. «Впервые с момента своего создания, – писал Кейнс, – человек столкнется со своей реальной, постоянной проблемой: как использовать свою свободу от насущных экономических забот… как жить мудро, достойно и хорошо»[338].

Рис. 13. ВВП на душу населения (тыс. долл. США)

На самом деле, такая трехфазовая картина мировой истории подтверждается данными относительно населения и ВВП, которыми мы (в отличие от Маркса и Кейнса) на данный момент располагаем. Примерно до 1800 года лишь в Западной Европе наблюдалось ощутимое увеличение ВВП на душу населения, в основном после завоевания обеих Америк. Затем после промышленного переворота начался впечатляющий рост ВВП на душу населения, который вновь ускорился около 1950 года. Сегодня, как показывает рис. 13, темпы роста ВВП на душу населения увеличиваются во всем мире. О стадии, когда все линии почти вертикально устремляются вверх, Кейнс и Маркс позволяли себе мечтать – мы тоже должны себе это позволять[339].

Драйверы перехода

Что привело к краху феодализма и становлению капитализма? Естественно, этот вопрос – предмет гигантских исторических споров. Но если мы считаем, что переход к посткапитализму будет схож с ним по масштабам, то мы можем извлечь уроки относительно переплетения внутренних и внешних факторов, роли технологий и значения идей, а также понять, почему переходы так трудно понять, когда они происходят у тебя на глазах.

Вооружившись новым знанием, которое мы можем почерпнуть у генетиков, эпидемиологов и социальных историков, мы можем выделить четыре причины, обусловивших конец феодализма.

Примерно до 1300 года феодальное сельское хозяйство было динамичным, благодаря чему подушевой ВВП в Западной Европе рос быстрее, чем где бы то ни было еще. Но голод, начавшийся в 1300-е годы, обозначил упадок эффективности феодальных систем использования земли: производительность не поспевала за ростом населения. Затем, в 1345 году, английский король Эдуард III отказался расплачиваться по долгам своей страны, разорив флорентийских банкиров, которые одолжили ему деньги. Хотя с этим дефолтом можно было справиться, он стал одним из симптомов общего неблагополучия, предупреждавшим о том, что кризис в одной части феодальной Европы мог распространиться повсюду.

В 1347 году в Европу проникла чумная палочка. К 1353 году черная смерть уничтожила по меньшей мере четверть населения Европы[340]. Для тех, кто ее пережил, этот опыт стал духовным потрясением – чем-то вроде конца света. Экономические последствия были тяжелыми, т. к. предложение труда рухнуло. Внезапно сельскохозяйственные рабочие, которые прежде находились на самом низком уровне из возможных, получили возможность требовать более высокой оплаты.