Фиатные деньги в Техасе сработали бы, если бы люди думали, что государство будет существовать вечно. Однако в это никто не верил – даже поселенцы времен битвы за Аламо. Как только они поняли, что Техас присоединится к США, стоимость техасского доллара восстановилась.

Как только вы это осознаете, проблема подлинной природы неолиберализма становится ясной. Проблема не в том, что, «черт, мы напечатали слишком много денег по отношению к количеству реальных товаров в экономике», а в том – хотя мало кто это признает, – что, «черт, нашему государству больше никто не верит». Вся система зависит от доверия к государству, которое выпускает купюры. А в современной глобальной экономике это доверие зависит не просто от отдельных государств, а от многослойной системы долгов, платежных механизмов, неформальной привязки валют, формальных валютных союзов вроде еврозоны и больших резервов в иностранной валюте, накопленных государствами, чтобы застраховать себя на тот случай, если система рухнет.

Настоящая проблема фиатных денег возникает в том случае, если или когда эта многосторонняя система обрушивается. Однако это вопрос будущего. В настоящее время мы знаем, что фиатные деньги в сочетании со свободной рыночной экономикой – это машина, порождающая циклы бума и спада. Если оставить ее без надзора, она может – в одиночку, еще до того, как мы рассмотрим остальные дестабилизирующие факторы, – подтолкнуть экономику к долгосрочному застою.

Финансиализация

Отправьтесь в любой британский город, пострадавший от промышленного упадка, и вы увидите один и тот же пейзаж: заведения, предлагающие ссуды до зарплаты, ломбарды и магазины, где продаются хозяйственные товары в кредит под невероятный процент. Рядом с ломбардами вы, вероятно, обнаружите еще одну золотую жилу погрязшего в нищете города – агентство по трудоустройству. Загляните в его окна, и вы увидите объявление о работе за минимальную зарплату, которая, однако, требует больше чем просто минимальных навыков. Прессовщики, сиделки в ночную смену, рабочие складов: раньше за такую работу платили приличную зарплату, теперь – минимальный разрешенный законом оклад. В другом месте, подальше от света фонарей, вы натолкнетесь на людей, собирающих мелочь для продовольственных банков, управляемых церквями и благотворительными организациями. Рядом будет находиться Бюро консультаций для граждан, главной задачей которого стало консультирование тех, кто погряз в долгах.

Всего поколение назад на этих улицах процветали настоящие фирмы. Я помню, как в 1970-е годы на главной улице в моем родном городе Ли, в северо-западной Англии, в субботнее утро прогуливались зажиточные семьи рабочих. Тогда занятость была полной, зарплаты большими, а производительность высокой. На перекрестках было много отделений банков. Это был мир труда, сбережений и большой социальной сплоченности.

Уничтожение этой сплоченности, снижение зарплат, слом социальных структур этих городов – все это изначально было осуществлено для того, чтобы расчистить почву для системы свободного рынка. В первое десятилетие результатом стала преступность, безработица, упадок городов и масштабное ухудшение системы здравоохранения.

А потом наступила финансиализация.

Сегодняшний городской пейзаж – заведения, обеспечивающие дорогие деньги, дешевый труд и бесплатную еду – представляет собой зримый символ того, чего достиг неолиберализм. На смену зарплатам, которые не растут, пришли займы: наша жизнь финансиализируется.

«Финансиализация» – длинное слово, хотелось бы использовать покороче, но именно оно лежит в основе неолиберального проекта и его нужно лучше понять. Экономисты используют этот термин для описания четырех специфических изменений, которые начались в 1980-е годы:

1. Компании отвернулись от банков и начали обращаться к открытым финансовым рынкам в поисках средств, необходимых для расширения.