Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - Пол Мейсон (2015)

Если рабочий класс способен сопротивляться сокращению зарплат и нападкам на систему социального обеспечения, новаторы вынуждены разрабатывать новые технологии и модели ведения бизнеса, которые могут восстановить динамику на основе более высоких зарплат – благодаря инновациям и более высокой производительности, а не за счет эксплуатации. В целом в трех первых длинных циклах сопротивление рабочего класса заставило капитализм заново изобретать себя на основе существующего или более высокого уровня потребления (хотя обратной стороной этого было то, что империалистические державы применяли еще более брутальные методы для выкачивания прибыли из периферии).

В предлагаемом Перес изложении длинных волн сопротивление отмиранию старой системы расценивается как бессмысленное. Проводится разделение «между теми, кто с ностальгией смотрит назад, пытаясь сохранить старые порядки, и теми, кто принимает новую парадигму»[104].

Однако, если сосредоточиться на классах, зарплатах и государстве всеобщего благоденствия, сопротивление рабочего класса может быть прогрессивным с точки зрения технологии. Оно стимулирует появление новой парадигмы на более высоком уровне производительности и потребления. Оно заставляет «новых мужчин и женщин» следующей эры обещать и находить пути создания более производительной формы капитализма, которая поднимает реальные зарплаты.

Длинные циклы порождаются не одними лишь технологиями и экономикой – третьим ключевым фактором является классовая борьба. И именно в этом контексте изначальная теория кризиса Маркса предлагает более правильное объяснение, чем кондратьевская теория «истощения инвестиций».

Что создает волну?

Теория Маркса успешно описывает, откуда берется энергия, создающая пятидесятилетнюю волну. Если мы отбросим ошибочные добавления, сделанные его последователями, мы сможем понять, что у Маркса было правильного и в чем эти верные догадки совпадают с пятидесятилетними изменениями, которые мы описали.

Можно предположить, что на протяжении пятидесятилетнего цикла действуют падение нормы прибыли и противодействующие ему тенденции. Сбои происходят, когда эти контртенденции выдыхаются. В незрелом капитализме XIX века они случались часто – но, как правило, в фазе упадка. Маркс, например, недооценивал вероятность того, что сопротивление рабочего класса сокращению зарплат могло быть фактором, способствующим возникновению кризисов доходности. Тем не менее сокращение нормы прибыли, имеющее фундаментальное значение, теперь действует под спудом социальных норм, которые призваны ему противодействовать.

Изложение Кондратьева, согласно которому причиной пятидесятилетних циклов была необходимость в обновлении базовой инфраструктуры, носило слишком упрощенный характер. Лучше сказать, что каждая волна порождает специфическое и конкретное решение проблемы сокращения нормы прибыли в течение восходящей фазы – набор моделей ведения бизнеса, навыков и технологий – и что нисходящая фаза начинается тогда, когда это решение исчерпывается или перестает работать. Наиболее эффективные варианты решения в ходе восходящей фазы – те, которые марксистская теория описывает на глубоком уровне в рамках производственного процесса: увеличение производительности, сокращение затрат, массовое повышение прибыли. Когда волна спадает и решения начинают давать сбои, в дело вступают наиболее случайные поверхностные факторы. Можно ли найти новые рынки за пределами системы? Согласятся ли инвесторы получать меньшую долю прибыли в виде дивидендов?

Тенденция к снижению нормы прибыли, которая находится в постоянном взаимодействии с контртенденциями, намного лучше объясняет истоки пятидесятилетнего цикла, чем это делал Кондратьев. А если смешать оба объяснения, то теория длинных циклов превращается в намного более мощный инструмент, чем предполагали убежденные марксисты.

Проще говоря, пятидесятилетние циклы – это долгосрочный ритм системы прибыли.